В мире исканий(изд.1949)

Охотников Вадим Дмитриевич

***

Этому удивительному случаю предшествовало самое обычное.

…Кончился рабочий день. Сумерки сгущаются. Глав­ный инженер в раздумье шагает по своему кабинету. Изредка подходит он к открытому окну, вдыхает полной грудью свежий воздух, а затем снова принимается ме­рить комнату из угла в угол. Глубоко засунув руки в карманы, отчего его высокая, сухопарая фигура кажется немного сутулой, бесшумно скользит он по ковру, пока­чивая головой в такт шагам.

— Стальные трубы… А если диаметр больше, а? По­чему бы не больше? — слышится его монотонное бормотанье.

Главный инженер при этом останавливается и смот­рит вопросительно в глубину комнаты, где в полумраке вырисовывается темный силуэт письменного стола.

— Пересчитаем, — говорит он твердо, принимаясь снова ходить по комнате. — Пересчитаем… пересчитаем… Трубы… трубы…

Главный инженер остановился у письменного стола и начал нервно барабанить по нему пальцами.

— На самолете! Пусть доставляют на самолете. Точка. Всё! — говорит он глухо, стремительно отрываясь от стола, как будто отдаляясь от невидимого оппонен­та. — Всё… Никаких возражений быть не может. Всё…

Геворкян любит рассуждать сам с собой. Бурный темперамент этого человека не выдерживает ни минуты покоя. Оставаясь наедине, он продолжает чувствовать себя в окружении множества воображаемых собеседни­ков. Главный инженер мысленно спорит с ними, доказы­вает, спрашивает у них совета и сам же за них отвечает. Эта своеобразная форма творческого процесса, присущая некоторым людям, обострена у него до крайности.— Такие возможности!.. А мы? Что делаем мы!.. — продолжает он, ускоряя шаг.

Затем, резко повернувшись, направляется к выходу из кабинета.

Широко распахивается массивная дверь. Она остает­ся открытой — Геворкян часто забывает ее закрыть, точно не желает преграждать дорогу своим воображае­мым многочисленным собеседникам. Дверь прикрывает маленькая девушка, секретарь, хорошо знающая при­вычки своего начальника. Она некоторое время при­слушивается к удаляющимся шагам, а затем медленно усаживается за свой столик.

Но вот вскоре из коридора доносятся еще чьи-то шаги. Они резки, уверенны, но не так торопливы, как у главного инженера. Открывается дверь. На пороге появ­ляется приземистый, широкоплечий человек — секретарь парткома Батя.

Собственно, настоящая его фамилия — Хвыля, что по-украински значит “волна”. Григорий Тимофеевич Хвыля. Но дружеская кличка “Батя”, данная ему рабо­чими, его товарищами, за степенную рассудительность и добродушный вид, укоренилась за Хвылей очень давно.

— Добрый вечер! — говорит Батя, задерживаясь у дверей. — У себя?

— Добрый вечер, Григорий Тимофеевич… Только что вышел, — отвечает секретарша, подымаясь из-за стола.

— И куда же это он?

— Бродить пошел. — А-а-а…

Выражение “бродить пошел” хорошо известно обоим: это означает, что инженер ходит в раздумье по опустев­шему институту, заглядывая во все уголки.

— Разыскать его?

— Не надо, — медленно говорит Батя. — Спокойной ночи.

Между тем главный инженер уже проходит по про­сторному залу, слабо освещенному дежурными лампоч­ками. Он внимательно присматривается к сложным ме­ханизмам, расставленным на столах и специальных стендах. Некоторые машины видны лишь как контуры, поблескивающие никелем отдельных деталей. Главинж задерживается почти у каждой машины.

Медленно переходит он от одной машины к другой. Он напоминает полководца, осматривающего ночью рас­положение позиций и спящих бойцов. Завтра полководец появится среди войск во всем своем величии военного руководителя. А сегодня под покровом темноты он бро­дит, предаваясь размышлениям и строя планы будущих славных дел.

Пневматический бур… Гидротурбинный бур… Много других механизмов, расположенных в зале, предназначе­ны для того, чтобы сверлить землю, углубляясь в нее как можно дальше.

У одной из машин главинж задерживается особенно долго.

— Корпус расширим… Так… — говорит он, разгля­дывая машину со всех сторон. — Очень неплохо…

Поднявшись на второй этаж, Геворкян идет по длин­ному коридору. Двери, ведущие в кабинет и лаборато­рии, медленно проплывают мимо него, одна за другой.

— Люди… Нужны люди… — бормочет он. — Как ра­ботают эти трое? Ребята, видно, неплохие. Может быть, поручить им? Правильно!

***

Новое, необыкновенное дело предстоит осуществить институту.

Именно поэтому главинж бродит ночами, не находя себе времени для отдыха.

В общих чертах проект новой машины почти готов в его голове. Это будет мощный турбобур, способный про­никнуть на огромную глубину в толщу земли. Но не в этом только его преимущество перед остальными бура­ми. Он будет снабжен специальным радиолокационным прибором, вмонтированным в головку бура. Вместе со штангой на многие километры в глубь земли потянутся провода, соединяющие радиолокатор с поверхностью. Таким образом, находясь на поверхности, можно будет наблюдать на экране картину подземного мира. На тридцать-пятьдесят метров вокруг буровой скважины разой­дутся радиоволны локатора, пронизывая толщу земли. Отраженные от геологических слоев, они вернутся к локатору, и на поверхность земли побегут по проводам электрические сигналы, превращающиеся здесь в види­мое на экране изображение…

В конструкторском бюро, большой и хорошо освещен­ной комнате, главинж медленно обходит все столики. Над некоторыми из них на минуту склоняется, внима­тельно рассматривая чертежи. Иногда он берет в руки карандаш и делает какие-то пометки на толстой бумаге, приколотой кнопками.

— Где же они сидят?.. Ага! — тихо говорит он, направляясь к трем столикам, стоящим несколько в сторо­не от остальных.

Он усаживается за одним из них и начинает про­сматривать бумаги.

— Что! — несется по залу его удивленный возглас. — Почему? Нет другого дела?