В некотором роде волшебник
Шрифт:
Маркус принес воробья домой, положил на тумбочку и уселся на пол. Так он просидел всю ночь.
После этого случая что-то в нем сломалось. Он начал задумывать. Это произошло внезапно. Его отправили перерезать глотку какому-то очкастому сопляку. Он парализовал хлюпика своим фирменным захватом, занес нож и вдруг в голове прозвучало тихое "а зачем?". Эта мысль эхом отозвалась в пустоте его черепной коробки и внезапно, неожиданно для самой себя, наткнулась там на давным-давно спящее самосознание (или что-то на него похожее). Жизнь изменилась навсегда. Нет, глотку тому сопляку он все-таки перерезал. Но рана не была уже идеально ровной.
Репетиция парада продолжалась. Шальной ветерок принес запах моря. Маркус украдкой вздохнул: уж чего-чего, а соленой воды у него сегодня было в избытке.
Со стороны бухты донесся шум. Маркус различил крики ужаса, панические вопли и топот удирающих ног. Эти звуки он отличал от всех прочих так же безошибочно, как музыкант отличает си-бемоль минор от фа-мажора.
Молча покинув строй, Маркус поспешил к себе домой на улицу Магнолий: переодеться и ждать задания. На углу он столкнулся с Мигелло - мелким жуликом, промышлявшем в этом районе. Маркус протаранил воришку, как военный танкер бумажный кораблик, и пошел своей дорогой. Предусмотрительный Мигелло подождал, пока проклятый убийца скроется из виду, и лишь потом поднялся на ноги и послал ему вслед тихую мысленную угрозу.
КХЕ!
Она появилась со стороны моря. Гигантская птица. Не расправляя крыльев, в бреющем полёте, она за считанные секунды преодолела несколько сот метров и спикировала в толпу.
Кхе!
Септимус и Ганс шли ноздря в ноздрю. Оба отдавали себе отчет, что благоразумнее было бы бежать в противоположном направлении (с той же скоростью). Но пространственный скачок, похоже, все переворошил в их головах, сбив с панталыку инстинкт самосохранения и дав волю желанию погеройствовать.
Джульетта, Мирра и Вероника неслись следом. Краем глаза Септимус увидел, как Мирра, споткнувшись, упала, пропахав коленями траншеи в песке и утянув за собой Джульетту. Вероника задержалась, дабы оказать участницам кучи-малы квалифицированную врачебную помощь. Оставалось лишь надеется, что охваченная паникой толпа не растопчет их.
Птица кхе-кхе стояла посреди дороги, наклоняя голову то влево, то вправо и с любопытством изучая метущихся вокруг людишек.
Продравшись сквозь круговорот паникующей толпы, Ганс и Септимус остановились как вкопанные. Сейчас, в двух метрах от птицы кхе-кхе, стало очевидно, что делать им здесь нечего. Тем более что к крылатой нарушительнице порядка уже спешили стражники. Самое время было под шумок смыться. И тут птица кхе-кхе подложила своим соотечественникам даже не свинью, а жирного щетинистого хряка. Нежно проворковав "Кхе!", она наклонила голову и ласково потерлась кончиком клюва о плечо Ганса. Потом, издав кокетливое "Кхур!", потянулась к Септимусу. После этого проклятая курица уселась прямо на землю, поджав лапки, и как ни в чем не бывало принялась распевать песню, похожую на удушливый кашель угоревшего на пожаре туберкулёзника.
Не успели Септимус и Ганс оправиться от изумления, как на них набросились стражники:
– Капитан Рихард Твист, главное управление стражи Эс-Марини! Вы арестованы по подозрению в контрабанде редких животных!
– отчеканил один из стражников. Его правый глаз против воли хозяина косился в сторону пятиметровой клуши.
Птица кхе-кхе завершила свою астматическую арию и, по-прежнему не расправляя крыльев, вертикально вверх взмыла в небо. Несколько секунд - и она уже сидела на торчащем из моря коралловом рифе, принимая солнечные ванны.
– Прилетела, нагадила и улетела. Птичка!
– сдавленно просипел Септимус.
На них надели наручники и куда-то поволокли. Септимус отметил, что стражники Эс-Марини работают на удивление слаженно. Часть из них осталась на месте происшествия: оказывали помощь пострадавшим, опрашивали свидетелей, устанавливали стреломет, нацеленный в сторону птицы кхе-кхе. Мирре, Веронике и Джульетте, похоже, хватило ума смешаться с толпой. Септимус надеялся только, что сгоряча они не наделают глупостей.
– Не сопротивляйся, - шепнул он Гансу.
– Делай, что они велят, и молчи: я все улажу.
Небольшой отряд стражи во главе с капитаном Твистом сопровождал арестантов для дальнейшего допроса. И все это чинно-благородно, с именем Закона на устах. Септимус знал об Эс-Марини только понаслышке. Но наследный принц (ныне император) всегда уважительно отзывался об этом крохотном островке. Жители Эс-Марини видели смысл своего существования в том, чтобы другие люди могли забыть про свои проблемы и от души расслабиться. В этом состояла их работа. Они любили мир и порядок, потому что войны и преступления уменьшают поток туристов. Они любили природу своего островка, потому что едва ли кто-то захочет отдыхать на голых камнях посреди пустыни. Они любили Эс-Марини искренней корыстной любовью, а подобное чувство посильнее всякой романтики.
Септимуса и Ганса привели в Управление городской стражи. Там перво-наперво измерили их рост и вес. Потом начались стандартные вопросы: имена, возраст, место жительства, цель приезда на Эс-Марини. Все данные вносились в особые таблицы. Септимус отвечал и за себя, и за Ганса. Предъявил документы, заверенные императорской печатью. Слушая его, Ганс изучал чернильницу на столе капитана с таким вниманием и удивлением, словно бы первый раз в жизни увидел подобное чудо.
Капитан Твист вёл допрос весьма умело. Но у Септимуса самого был за плечами немалый опыт подобных игр, причем с куда более опасными противниками. Он сразу понял: капитан - порядочный человек. Это сильно усложняло ситуацию, ибо сводило на нет шансы "договориться". Была ещё одна загвоздка: капитан Твист желал во что бы то ни стало докопаться до правды, узнать, каким образом гигантская птица попала на остров. Но все, даже самые нелепые, версии должны строиться хотя бы на минимальном логическом фундаменте, а под ногами капитана была пустота.
Здравый смысл истошно вопил: невозможно незаметно провезти пятиметровую птицу. Интуиция подсказывала: эти двое виновны. Капитан Твист, подобно гарцующему боевому пони, бегал по кругу противоречий. Поразмыслив немного, капитан решил подступиться к подозреваемым с другого конца. Пошуршав бумагами, он веско произнёс:
– Свидетели видели вас в компании трех женщин. Кто они?
– Портовые шлюхи, - небрежно пожал плечами Септимус.
– Подцепили их на пристани.
– Вас двое, а их три.
– Я темпераментный мужчина.
– Дайте угадаю. Черноволосая красотка, - он ткнул пальцем в Ганса, - и рыжая толстуха, - он указал на Септимуса.
– Ага.
– И девочка в брюках.
– У меня своеобразные вкусы. Слушайте, капитан, может, наш моральный облик оставляет желать лучшего, но это ведь не преступление. Тем более на райском курорте Эс-Марини!
– Разумеется, - подтвердил капитан.
– Мы - городская стража, а не полиция нравов. Скажу вам больше: на Эс-Марини вообще нет полиции нравов. Однако, согласитесь, странно: стоило вам ступить на остров, как вдруг откуда ни возьмись появилась гигантская птица.