В некотором роде волшебник
Шрифт:
– Но как тогда?...
– Фокус! Всего лишь фокус. Осколок зеркала из ванной и немного света. Конечно, если бы не мои, кхм, индивидуальные особенности, выглядело бы не так эффектно.
– Но он ведь тебе вправду подчиняется!
– Конечно! Иначе какой был бы смысл разводить весь этот балаган! Он верит, что не может противиться моим приказам, поэтому он действительно не может этого делать. Игры разума - прелюбопытнейшая вещь. И весьма полезная, если правильно пользоваться. Так что дай своей совести
Мирра шутливо козырнула.
Через пятнадцать минут они вчетвером отправились на тайную разведывательную операцию, привлекая внимание всех местных жителей и праздных туристов.
Маркус никогда не работал в паре с дилетантами. Честно говоря, он вообще никогда ни с кем не работал в паре. Сейчас же на его голову свалилось сразу три непрофессионала, да еще и женщины. Раньше Маркус знал женщин только в четырех ипостасях: а) прохожие, б) торговки, в) проститутки, г) жертвы. Столь внезапное и бурное знакомство сразу с тремя самками в их естественной среде обитания повергло Маркуса в культурный шок. Он офигел.
Они все время отвлекались на ерунду. Задержались "на минуточку", чтобы посмотреть на "ой, какого пушистого котика". Потом полюбовались на "ух ты, какой необычный цветок". Потом постояли из-за "у меня камешек в ботинок попал". Погрустили по поводу "блин, ты посмотри на этих костлявых коров! Какая же я толстая - нет, ты совсем не толстая". Попробовали морс из аракавы. Съели "мороженку". И все это целеустремленно двигаясь к городской тюрьме! Маркус всю жизнь ходил по этим улицам, но даже не представлял, сколько отвлекающих факторов на них имеется!
– Почему на нас все пялятся?
– спросила Вероника, когда, миновав набережную, они попали на один из многочисленных рынков.
Маркус ждал этого вопроса с чувством, эквивалентным обычному человеческому волнению. Он понимал: рано или поздно придется им объяснить, что расхаживать по улицам в компании государственного убийцы - не лучшее прикрытие. Однако его опередила снисходительно улыбающаяся Джульетта:
– О, Вероника! Какой ты все-таки ещё ребёнок! Это же Эс-Марини! Здесь все любуются всеми, а воздух наполнен флиртом!
Вероника насупилась:
– А можно, мною они любоваться не будут? Мне и так хорошо. И вообще: я врач. Мне не до этого....фи-литра.
– Глупышка!
– Пришли, - сообщил Маркус, малодушно решивший не выводить их покамест из заблуждения.
Они дружно уставились на него. Как же это раздражало! Три пары глаз разной формы и цвета, в которых светились три разных выражения или того хуже: одно выражение, но с разными оттенками. Эти глаза что-то от него хотели! Казалось, у них были маленькие рты с острыми, сочащимися ядом зубками, которые впивались в Маркуса, прокусывали кожу и начинали пожирать его, как стая пираний. Ему хотелось убежать, спрятаться. Он не понимал, что им нужно!
– Э...- деликатное Вероникино "э", после которого хотелось вырвать себе уши.
– А где тюрьма?
– Судя по карте, - Мирра зашуршала "Иллюстрированным путеводителем по Эс-Марини", - вот.
Они стояли перед одноэтажным глинобитным домиком с деревянной верандой, увитой плющом. Над входом висела табличка "Главное управление городской стражи Эс-Марини". Напротив шумел рынок. Позади фыркала и бранилась конюшня ("Домчим в любой край острова. Постоянным клиентам скидки!").
– Это тюрьма?!
– не поверила Джульетта.
– Больше похоже на таверну.
– Обычная тюрьма предварительного содержания, - счел нужным пояснить Маркус.
– И сколько здесь камер?
– Четыре. Пару недель посидеть вполне хватает. Был когда-то каземат. Там сидели дольше. Но прошлый губернатор сказал: он нерентабельный. И его сделали музеем.
– А куда же вы...помещаете...преступников?
– осторожно поинтересовалась Вероника, словно боясь услышать ответ.
– Никуда, - пожал плечами Маркус.
– У нас маленький остров: все всё про всех знают. Если стража кого-то ловит на воровстве, или контрабанде, или нанесении телесных повреждений легкой и средней степеней тяжести, преступник платит штраф. Если преступление серьезное, нарушителя отправляют на Эс-Шеллы.
– Эс-Ше..?
– Соседний остров. Он больше нашего. Это если преступники из местных. Но обычно здесь свинячат приезжие. Туристы. Моряки. Таких ловят и отправляют на родину. Ну, а если кто-то из местных совершает серьезное преступление, ими занимаюсь я. Ваших дружков обвиняют в контрабанде экзотических животных. Провозили бы щитоносных черепах, отделались бы штрафом. А так никто не знает, что за животное они притащили на остров и как теперь все это разгрести. Поэтому их не выпускают.
Мирра с размаху хлопнула себя ладонью по лбу. Челка амортизировала удар, отчего вместо звонкого "чавк" улицу огласило глухое "шлеп":
– И ты молчал, дубина?!
– Вы не спрашивала, - привычно парировал Маркус.
Вероника носком башмака прочертила на песчаной земле полоску:
– Выходит, никого спасать не надо?
– не то с облегчением, не то с разочарованием подытожила она.
– С них возьмут штраф и выпустят?
Джульетта облокотилась о спинку скамейки и принялась накручивать на палец блестящий черный локон:
– Не выпустят, - наконец произнесла она.
– Их будут допрашивать: насчёт птицы кхе-кхе и насчет них самих. И что они ответят?
Мирра повела плечами:
– Соврут что-нибудь.
Отвлеченный их болтовнёй, Маркус ослабил бдительность и не сразу заметил чиновника из губернаторской канцелярии. Размашистой походкой он топал в управление островной стражи.
Отца города, императорского наместника, губернатора Сальваторе Струка нельзя было назвать выдающимся политиком, умелым управленцем или жестоким властолюбцем. Но он был одним из немногих жителей Эс-Марини, на которых хорошо сидел камзол. Возможно, лишь по этой причине Сальваторе Струк вот уже двадцать пять лет занимал должность губернатора.