В некотором роде волшебник
Шрифт:
– Мда, что-то я об этом не подумала.
Мирра закусила губу, стараясь погасить улыбку.
– Теперь он в любом случае профессиональный убийца, - резонно заметила Джульетта.
– А мы вломились к нему в дом.
– Что есть, то есть, - согласилась Мирра.
– Вот я думаю, - осторожно начала Вероника, - что если просто извинимся и уйдем?
– Ага, - саркастически усмехнулась Мирра, - и пришлём открытку на Сменогодье. Прикинь, да: вламываешься к человеку, дубасишь его табуретом по башке, сковываешь его же наручниками, а потом такая говоришь: "Ой, извините, ошибочка вышла!", разворачиваешься
– Что же делать?
Мирра покосилась на пленного убийцу:
– Вероника, а у тебя есть снадобье, чтобы отправить человека в больницу недели на две?
– Конечно! Любое лекарство можно использовать как яд. А почему ты спра?...Нет! Никогда! Я давала клятву Иппократа!
– Ммм...А у этого Иппократа не было ничего про "в пределах допустимой самообороны"?
– Нет!
– Какое упущение! Ну, тогда у нас нет иного выхода. Прём напролом! Заставим это чучело помочь нам!
– Как?!
– воскликнула Джульетта.
– Пока не знаю. Но сейчас выясню. Эй, ты, - обратилась она к Маркусу.
Ответом был злобный взгляд исподлобья.
– В вашей тюряге сидят двое наших корешей. Ты поможешь нам их освободить.
Презрительное "Хфм".
– Иначе мы убьем тебя, я не шучу!
Равнодушное "Гм".
– И всем расскажем, что ты был с нами заодно с самого начала! Твое имя будет покрыто вечным несмываемым позором!
"А эта Мирра не промах, - уважительно подумала Джульетта.
– Она ищет его слабое место, подбирает ключ, отпирающий его душу. Как взломщик, методично, одну за другой пробуя отмычки: какая подойдет? Смерти он не боится, это ясно. Честь для него пустой звук.
– А ещё все узнают, что тебя одолели три бабы!
"Бьёт по мужской гордости. А это любопытно".
Маркус было напрягся, но тут же вернулся в прежнее состояние равнодушного чурбака.
– А ещё...ещё мы, пожалуй, вытряхнем в унитаз вот это!
– звякнуло стекло. В руках Мирры блеснула банка с хлебными крошками.
"А вот это уже удар ниже пояса".
Его проняло. Глаза потемнели, мускулы пришли в движение.
"Он не понимает её игру, - думала Джульетта, инстинктивно нащупывая ручку сковороды.
– Он не осознает, что это лишь цепочка угроз, и на каждую реагирует по-особому. Как инфузория-башмачок. Стимул - реакция, стимул - реакция. Да есть ли у этого существа мозги?!... А может, все наоборот? Может, он давно нас раскусил и прекрасно отдает себе отчет, что все это - лишь пустая болтовня, но иногда просто не может не реагировать, потому что мы случайно, сами того не подозревая, попадаем по чему-то очень личному, по застарелому, болезненному нарыву".
Но даже если эти крошки для него что-то значили, он решил ими пожертвовать.
Мирра нахмурилась и вернула банку на полку:
– Ну что ж, если ты не хочешь добровольно поддаться шантажу, я заставлю тебя подчиниться силой!
Заявление весьма самонадеянное. Маркус ответил на него презрительной усмешкой, которая схлестнулась со зловещей ухмылкой Мирры.
Душа зеркала погрозила убийце пальцем и упорхнула в ванную.
Джульетта и Вероника обменялись встревоженными взглядами. Что же она задумала?
Зашумела вода. Маркус напрягся. Дверь открылась. На пороге стояла Мирра. Её одежда осталась лежать на полу. Волосы отливали серебром, стеклянное тело светилось.
– Дамы и господа, - торжественно начала Мирра, и голос её был высоким, звонким, нечеловеческим, - мы начинаем! Я, - она протянула к Маркусу руку, охваченную ослепительным синим свечением, - забираю твою силу!
Она провела ладонью по его затылку и вытащила из-за уха убийцы осколок зеркала:
– Я забираю твою волю!
– застывшее лицо Маркуса отразилось в осколке.
– Я забираю твою душу!!!
Кусочек стекла, охваченный синим пламенем, исчез в ладони Мирры:
– Теперь ты не можешь ослушаться меня! Отныне ты мой!!!
– громовым голосом произнесла душа зеркала.
Сверкнуло серебро. Мирра исчезла. В уборной зашумела вода.
Джульетта помотала головой, разгоняя волшебное наваждение. Вероника скукожилась на раскладушке, подтянув одеяло до подбородка. Маркуса била дрожь, отчего сотрясался весь этаж.
В комнату вернулась Мирра: одетая, в человеческом обличии, без сияния.
– Встать!
– скомандовала она.
Маркус подчинился. Стена затрещала, когда пять пар наручников потянули бельевую сушилку вверх.
– А, да, - небрежно взмахнула рукой Мирра.
– Девочки, давайте-ка снимем с него браслеты. Они нам больше не понадобятся.
В воздухе сгустилось сомнение, образовав гигантские буквы: "ТЫ УВЕРЕНА?"
– Он полностью в моей власти!
– рокочущим гласом древних пророков провозгласила Мирра и тут же перешла на приблатненные интонации пророков современных: - Не бойся, крошка Маркус, когда спасем наших товарищей, я верну тебе твою душу. Лады?
Маркус кивнул. Исполин был повержен.
Маркусу с самого детства вбивали в голову, что он - бездушная скотина, годная лишь на то, чтобы служить покорным оружием в руках настоящих людей. Многие годы он исполнял волю губернатора. Несчастный воробей, по стечению обстоятельств окочурившийся в дымоходе, напомнил Маркусу, что некогда в его жизни все было иначе. Это воспоминание было зыбким, ненадежным, как обещание незнакомки. Но его хватило, чтобы бездушный государственный убийца засомневался: быть может, у него все-таки есть душа (или типа того). Несколько минут назад благодаря толстой рыжей бабе Маркус воочию узрел свою душу. Он получил неоспоримые доказательства её существования. Едва это случилось, его душу вновь отняли, запечатали в куске стекла и запрятали где-то...где-то...
Взволнованное магией воображение Маркуса постепенно приходило в свое исходное состояние мёртвого штиля.
Он чувствовал, что не в силах противиться приказам Мирры. Он обязан был делать все, что она велит: потому что иначе не мог и потому что страстно желал вернуть свою душу.
Морально сломленный противник сидел на раскладушке. Вероника обрабатывала ушибы, синяки и порезы от наручников, которые он успел заработать со вчерашнего вечера. Мирра сидела на столе напротив широко распахнутого окна и болтала ногами.