В огне торпедных атак
Шрифт:
Наш катер передавался в его отряд.
Выслушав мое представление, Константин Георгиевич задал несколько вопросов и пожелал сразу познакомиться с личным составом, осмотреть материальную часть корабля.
С этого дня началась моя совместная служба с Кочиевым, а в дальнейшем и крепкая боевая дружба.
Константин Кочиев, или, как мы звали его между собой, Коста, тоже с детства мечтал стать моряком. Закончив Военно-морское училище им. Фрунзе в Ленинграде, он получил назначение на Черное море, в отряд экспериментальных катеров. Это было как раз по его характеру, твердому, настойчивому, пытливому. Испытывая катера, он закреплял теоретические знания, приобретал ценные мореходные навыки. Войну Коста встретил уже опытным командиром.
Обучая и воспитывая нас, молодых командиров, Кочиев стремился привить нам такие командирские качества, как смелость и решительность, стойкость и упорство, разумную инициативу, высокую требовательность не только к подчиненным, но и к самим себе.
– Но это еще не все, - часто говорил нам Коста.
– Надо иметь хорошо сплоченный, хорошо обученный, умеющий действовать в любых условиях, дружный экипаж. Надо любить и уважать своих подчиненных, постоянно заботиться о них. Тогда и они будут ценить вас, легко понимать и энергично выполнять все ваши приказания.
Сам Константин Кочиев заботой о подчиненных, справедливой требовательностью и особенно личной отвагой снискал себе всеобщую любовь и уважение среди черноморцев.
Помню такой случай. Выполняя боевое задание, катер, на котором находился Кочиев, подорвался на вражеской мине. Взрывом контуженного командира отряда выбросило за борт, и в тот же миг на помощь ему в холодную декабрьскую воду прыгнуло несколько человек.
Под командованием Константина Кочиева наш отряд торпедных катеров провел немало боевых операций, потопил много вражеских кораблей, нанес фашистским захватчикам большой урон.
Ночные удары
Наступил 1943 год. Фашистское командование, стремясь помочь своим войскам, разбитым под Орджоникидзе и бегущим через Кубанские степи к Керченскому проливу, прилагало все силы, чтобы защитить их от удара во фланг. Оно подбрасывало сухопутными и морскими путями подкрепление из Крыма, создало мощную линию обороны на побережье Цемесской бухты. В Новороссийске враг соорудил на каждом перекрестке, на каждой улице доты, превратив город в неприступную крепость.
Но наше командование поставило перед Черноморским флотом и Приморской армией задачу: овладеть городом и портом Новороссийск, чтобы создать плацдарм для флангового удара советских войск по отступающим фашистским армиям.
В феврале был высажен тактический десант в долину Озерейка и на Мысхако. Этот клочок земли, на котором сначала находился лишь батальон майора Куникова, получил название Малая земля. Новый плацдарм не давал покоя противнику. Наши десантники контролировали вход в Цемесскую бухту, и фашисты не могли использовать порт для переброски подкрепления.
Обеспечивали Малую землю корабли, базировавшиеся вблизи Новороссийска. Группа состояла из катеров-охотников, торпедных катеров, мотоботов и сейнеров. Они должны были снабжать десантников боеприпасами, техникой, продовольствием, доставлять подкрепление и вывозить раненых.
Фашисты всячески старались помешать нам.
Однажды, когда мы вышли в очередной дозор, вражеские катера всю ночь упорно пытались прорваться на наши коммуникации. Сначала они все сразу ринулись на охранение, но, получив отпор, рассыпались на группки и начали атаковать с разных сторон.
Я нес дозор в паре с Виктором Сухоруковым. Наш участок находился ближе всего к причалам Малой земли, где производилась разгрузка и погрузка судов. Сюда и направил в эту ночь свой основной удар противник.
Два фашистских катера на полном ходу набросились на нас, стреляя из пулеметов и пушек. Но стоило Сухорукову врезаться между ними, а мне выйти с фланга, как они кинулись в разные стороны и скрылись в темноте.
Враг пошел на хитрость. В то время как два катера, еще издали открыв огонь, начали атаковать нас с моря, пытаясь отвлечь наше внимание, два других стали подкрадываться под самым берегом, пробираясь через линию охранения к причалам. Но мы не дремали. План ночного дозора разработан был четко. Когда катер Сухорукова открыл огонь по атакующим с моря, мой командир отделения электриков Петрунин, наблюдая в своем секторе, громко крикнул:
– Справа 160, у самого берега вижу два катера противника!
Я сразу же повернул им навстречу. С берега заговорили минометы. Враг попал под огонь с двух сторон. Осыпаемые осколками мин, поливаемые очередями наших пулеметов, катера фашистов, чуть не протаранив в суматохе друг друга, повернули обратно и на полном ходу ушли в море.
Нам пришлось отбить еще несколько следовавших одна за другой атак. Потом враг начал нападать на другом конце линии охранения, а к двум часам ночи, перед уходом, произвел еще ряд безуспешных попыток прорваться на нашем участке. За ночь мы отбили одиннадцать атак противника.
Через несколько дней недалеко от входа в Геленджикскую бухту мы снова встретились с катерами противника. На этот раз наш экипаж действовал совместно с катером, которым командовал старший лейтенант Келин.
Получив задание, мы вышли в назначенное место и начали вести наблюдение.
Ночные дозоры утомляли экипажи катеров до такой степени, что не хватало сил бороться со сном.
Катера стояли в точках с заглушенными моторами. Машинная команда находилась на своих местах в отсеке, готовая в любую минуту дать кораблю ход. Люди из верхней команды располагались на рубке, прислонившись спинами друг к другу, и вели наблюдение каждый в своем секторе.
Радист, вращая рукоятку диапазона волн, "разгуливал" по эфиру. От его чуткого слуха не ускользали никакие звуки. А их в эфире множество. В то же время он постоянно держал связь и с базой и с самолетами -- ночными разведчиками, баражировавшими над морем.
Около полуночи до нас донесся шум моторов. Темнота была такая, что я не мог различить даже катер Келина, стоящий рядом с нами.
Но механик - главный старшина Ченчик - доложил, что, судя по звуку, это шум дизеля.
У меня были все основания предположить, что по соседству с нами находится вражеская подводная лодка, производящая поиск наших кораблей или всплывавшая на поверхность для подзарядки аккумуляторов. Догадка моя могла быть верной и потому, что, еще выходя на задание, мы были предупреждены о появлении подводных лодок противника у наших берегов.