В плену его страсти
Шрифт:
– Врач?
– Именно. Поедем в клинику.
– Вместе?
– наивно спрашиваю, боясь радоваться раньше времени.
Тагаев бросает на меня насмешливый взгляд.
– А ты никак соскучилась?
Вопрос звучит немного обидно. Будто я навязываюсь или бегаю за ним. И тут же гордость во мне вскидывает голову.
– Я просто уточнила, вот и все, - сухо парирую, поставив тарелку в микроволновку.
Едим мы в полной тишине. Камиль снова погружается в какие-то свои мысли и будто бы не замечает меня вовсе. Когда он становится таким, я постоянно чувствую, что мыслями он где-то не здесь.
– Полчаса хватит собраться?
– спрашивает Тагаев чуть погодя.
– Ага.
– Собирайся, - звучит не то просьба, не то приказ, после чего он уходит.
Одеваюсь я быстро. Гораздо быстрее, чем за полчаса. Поэтому выхожу и сажусь в коридоре на банкетку. Когда появляется Тагаев из той самой комнаты, я даже не удивляюсь. Значит, он был там. И снова вопрос - кто этот ребенок?
– Готова?
– Да.
– Тогда идем.
И все же, несмотря ни на что, я рада тому, что Камиль решил сам меня отвезти к врачу. Я воспринимаю это как хороший знак. Ведь иначе он бы поручил это своему помощнику, да и все.
Однако молчание между нами немного смущает. То есть, конечно, Камиль и так не болтушка, но мне-то хочется как-то заполнить паузу. Правда, ничего толкового в мысли не приходит.
Зато сам лифт, в котором мы спускаемся вниз, внезапно тормозит, вздрагивает и… кажется, застревает. А затем еще и свет гаснет…
27 Алика
Раньше я думала, что не боюсь темноты. Даже не сомневалась в этом. Но оказывается, очень даже. И не то чтобы прям боюсь, но чувствую себя неуютно. Вероятно, потому что, во-первых, я не в комнате, а в лифте, который застрял, а во-вторых… рядом Камиль.
Неожиданно вспыхивает аварийное освещение - довольно тусклое, но хотя бы нам видно друг друга. Кошусь на Тагаева - тот с невозмутимым видом копается в телефоне, а затем чертыхается.
– Все плохо?
– робко спрашиваю.
– Порядок, - качает он головой.
– Временные трудности.
Мы оба стоим, молчим. После нашего утреннего разговора я не знаю, как себя вести. Чем больше узнаю Камиля, тем сильнее в нем теряюсь. В первую нашу встречу он показался мне мрачным и угрюмым отшельником, в чем-то грубым и циничным. Потом мы научились вместе сосуществовать, и до инцидента в бане все было ровно. А затем случился Новый год, и я снова увидела его по-новому. Теперь же, когда он не просто помог, но и позаботился о моем здоровье, я все больше очаровываюсь им. А он? Я же помню, как Тагаев пытался просто уложить меня в постель, хотя сам же говорил, что не на что заглядываться. Может ли быть его забота проявлением чего-то большего? Или же это просто от скуки?
– Боишься?
– неожиданно спрашивает Камиль, когда я невольно ежусь от собственных мыслей.
– Я? Не то чтобы… Просто неуютно, - бормочу в ответ.
В этот момент лифт вдруг резко дергается, я, естественно, отшатываюсь, но тут же оказываюсь в руках мужчины.
– Испугалась?
Лифт
– Ага, - честно отвечаю, а сама завороженно смотрю в глаза Камиля.
Сейчас, в этом приглушенном освещении, он выглядит не пугающе, а будоражаще. Словно демон-соблазнитель - темный взгляд, который утягивает в глубины, чувственно изогнутые губы, вкус которых я отлично помню.
Каждый вдох дается нелегко. Кажется, что внутри меня зарождается что-то такое, чему я не в силах противиться.
Не знаю как, но я уверена - Тагаев чувствует это. Будто я транслирую это не только взглядом, но и каждой своей клеточкой. Он прижимает меня к себе ближе, наклоняется и целует.
А я не то что не сопротивляюсь. Напротив, очень даже отвечаю. Потому что так мне совершенно не страшно. Потому что вот так мне очень здорово и восхитительно.
Потому что в этот момент мои сомнения меркнут, а потом и вовсе растворяются в том, что происходит здесь и сейчас.
Когда уверенным движением Камиль расстегивает мне куртку, я только рвано дышу и заворожённо смотрю в его глаза. Кажется, радужка вовсе пропала из них, и он словно демон, сотканный из тьмы. Но это не пугает, напротив. Возможно, потому что все движения у Камиля медленные, завораживающие. А я сама - совсем не против, чтобы он и дальше меня околдовывал. Ведь в этот момент я чувствую себя нужной.
Да-да, я вижу, что нужна ему. И это забытое чувство, что кто-то беспокоится о тебе, интересуется, заботится - оно привязывает меня крепче любых обязательств.
– Тшш, - слышу, когда вздрагиваю от прикосновения пальцев к моей спине, но уже под курткой.
– Не бойся, Аля.
– Не боюсь, - зачем-то возражаю и тут же получаю ещё один поцелуй. Но уже куда более смелый, менее сдержанный. Будто первый был всего лишь приманкой, а вот теперь Камиль показывает во всей красе все, на что он способен.
Наверное, приличные девушки так себя не ведут.
Наверное.
Вот только рядом с этим мужчиной я испытываю столько всего нового для меня, что не в силах отказаться.
Я даже набираюсь смелости и обнимаю его в ответ, забираюсь под распахнутое пальто, провожу по крепким мышцам, а в памяти всплывает та самая картинка, где Тагаев обнажён.
И невольный стон срывается с губ.
– Черт, Аля, - рычит Камиль, прижимает меня к стене и, уже не стесняясь, задирает мою тунику наверх. Сдёргивает белье вниз, оголяя грудь, отчего бретельки больно врезаются в кожу, но сейчас это не так уж и важно.
Когда жёсткие пальцы сжимают сначала одну вершину, а затем другую, по телу будто разряд пробегает. Кожа становится невообразимо чувствительной, а внизу живота все ощутимее приятное томление.
Камиль напористо целует меня, спускается ниже, прикусывает кожу на шее. А я реагирую слишком громко. Мое восприятие настолько обострено, что любое прикосновение только усиливает мое желание.
– Такая отзывчивая, - с трудом разбираю сквозь марево происходящего.
– Хорошая…
Его похвала заставляет меня счастливо жмуриться. Стылое одиночество, которое все это время живет во мне, отступает. Впервые с момента, как меня выгнала мама.
– Камиль… - бессвязно шепчу его имя, все больше теряясь в ощущениях.