В плену его страсти
Шрифт:
– Кто тебе рассказал?
– А это важно? Просто ответь - да или нет?
– Да, правда.
Крохотная надежда, что все это какая-то ошибка, в это мгновение окончательно исчезает.
– Ты поэтому меня выгнала? Потому что я неродная?
– вопросы вырываются помимо воли. Я же так и не поняла - за что она со мной так? Что я сделала плохого? В чем ошиблась?
– Я тебя выгнала, потому что ты - малолетняя шлюшка!
– вдруг едва не кричит мама.
– Тебе уже есть восемнадцать, так что даже не думай заявиться на порог! Поняла? А увижу рядом с Эдиком…
Сил
Дни проходят один за другим. Я мало ем, почти ничего не делаю - только смотрю в окно на город. Иногда сплю. Камиль больше не приходил. Как уехал в тот день, когда вскрылась правда, так и не появлялся. Только продукты регулярно привозят охранники, и все.
А утром сегодня Василий позвонил и напомнил, что у меня плановый осмотр в клинике. Я едва сдержалась от вопроса про Тагаева, но мужчина словно понял меня без слов.
– Не нагнетай, Алика, - посоветовал он.
– У Камиля много дел. Вернется, не волнуйся. Отдыхай. Кеша отвезет тебя сегодня.
Я, естественно, не спорю. К назначенному времени одеваюсь, хотя желания куда-то ехать нет ни капли. Молчаливый охранник проводит меня до машины. А у меня такое состояние равнодушия и безразличия ко всему, что отвези он меня куда-то в другой город, я, наверное, даже не замечу.
Моя жизнь превратилась в непонятно что. Я не знаю, как быть дальше, не знаю, куда идти. Возвратиться в свой город я не могу - отчим может снова меня начать искать, если не остыл еще. И тогда все будет напрасно. Денег, которые мне перевел Василий, должно хватить на первое время, но я настолько потеряна сейчас, что вряд ли выйдет что-то толковое. Ясно одно - нужно брать себя в руки и попытаться придумать какой-то план действий. Очевидно, что оставаться с Камилем смысла нет. Я не смогу быть заменой той, которую он когда-то любил, а после возненавидел.
Почему-то я не сомневаюсь, что так и было - Тагаев производит впечатление мужчины, который не простит предательства.
А я - просто напоминание о его прошлом. Возможно, потому и его отношение ко мне было изначально вот таким.
С тоской смотрю в окно автомобиля, пока нас вдруг резко не встряхивает. Дергаюсь, неприятно ударившись лбом, и в ужасе вижу, что в нашу машину въехала другая, не менее массивная.
Кеша достает пистолет, что-то говорит мне, а у меня уши закладывает, и все звуки долетают будто сквозь вату.
Словно в замедленной съемке вижу, как из машины, протаранившей нашу, выходят двое крепких парней. Вжимаюсь в сиденье, наблюдая, как мой охранник, прежде чем выйти из машины кому-то звонит.
Все, что я могу - беспомощно крутить головой, не понимая, как дальше вести себя и что делать.
Бежать? А куда? От кого?
Завязывается потасовка, появляется еще пара машин, и Кешу в итоге просто валят на землю. Я даже не знаю, жив ли он. Ужас парализует настолько, что я даже дышать могу через раз. Грудь будто сковывает льдом. Когда же дверь с моей стороны открывается, а огромный амбал едва ли не выдирает меня из машины, сдавленный хрип - все, что получается.
– А ну тихо, - приказывает он и
– Н-не надо…
Я неуклюже пытаюсь выбраться, но тут же получаю такую затрещину, что в глазах темнеет.
– Тихо, я сказал.
Чувствую, как мне связывают руки, еще и на лицо тоже скотч клеят. А затем наступает темнота.
В багажнике довольно прохладно, но меня колотит от ужаса. Еще и машина едет довольно рвано, отчего я постоянно бьюсь головой обо что-то твердое. Слезы отчаяния все никак не прекращаются, а мысленно я уже представляю себе страшные картинки. Не знаю, сколько это длится, но когда машина снова останавливается, а шум мотора стихает, я испытываю странное облегчение.
Ровно до момента, пока багажник не открывается снова. Потому что лицо того, кто стоит и смотрит на меня сверху с диким восторгом и предвкушением, я бы предпочла никогда не видеть.
– Ну, здравствуй, Алика, - с явным удовольствием произносит отчим. А затем тянет свои руки ко мне…
34 Алика
Комната, в которую меня притащил Эдуард, больше похожа на пыточную. Огромная кровать в темно-красных тонах, а неподалеку от нее столик, и на нем выложены какие-то причудливые девайсы, о назначении которых не хочется даже думать.
– Заставила ты меня побегать, - ухмыляется отчим. Он развалился в кресле напротив и плотоядно разглядывает меня, сидящую на полу и прикованную цепью за ногу к металлическому кольцу у стены.
Руки он мне от скотча освободил, как и рот.
– И знаешь, я решил, что каждый день моего ожидания ты должна отработать по полной.
– Ты больной, - с ужасом выдыхаю.
– Возможно, - легко соглашается он.
– Но все было бы куда проще, если бы ты не ломалась и сразу раздвинула ноги. Поверь, ты бы не ушла обиженной. Я бы отымел тебя как следует. Сама бы еще просила. Теперь же придется сделать программу более насыщенной.
Его взгляд скользит в сторону того самого стола, а у меня внутри все сжимается.
– Ты извращенец!
– Да? А вот твоей матери нравится, - довольно скалится он.
– Знаешь, как она любит, когда я деру ее во все щели? Иногда даже не один.
Он все говорит и говорит грязные, похабные вещи, расписывает в красках, как и что вытворяет, а у меня все сильнее подкатывает тошнота.
– Какая ты впечатлительная девочка, Алика. Придется тебя потренировать.
Затравленно смотрю по сторонам - до двери довольно прилично, а цепь у меня на ноге крепкая.
– Даже не думай, сучка, - неожиданно зло выплевывает Эдик.
– Ты теперь никуда отсюда не денешься.
И демонстративно кладет рядом с собой пистолет.
– Сейчас мы с тобой познакомимся поближе, а потом… - В его глазах вспыхивает безумный блеск.
– Потом снимем кино для твоего ебаря! Что, понравилось подставляться под этого мудака?!
Его злость доводит до дрожи. И я как-то не сразу разбираю смысл слов. Для кого он там собрался что снимать? Единственный вариант - Камиль. Но зачем?