В погоне за ним

Мэи?сен Кэт T.

Боже, у меня было несколько дней, чтобы подготовить извинения, а теперь я не знаю, что сказать.

Все начинается очень плохо.

— Боже, прости меня за то, что я была самой большой сукой на планете. Это было так неуместно и неправда. Я просто… черт, я даже не могу нормально думать и правильно извиниться, — бормочу я.

Она остается молчаливой, уравновешенной и спокойной. Сдвинув очки на переносицу, она откидывается на спинку стула, скрестив ноги соответствующим образом.

— Это было неуместно, грубо и совсем

не в моем характере. Мне было больно, когда меня назвала таким отвратительным словом та, кого я считаю своей сестрой.

Я киваю, почти на грани слез.

— Адриана, я не понимаю, откуда это берется. Джулиан обожает тебя, и все же ты бросила все это ему в лицо из-за своей неуверенности.

— Это нелегко, когда тебя сравнивают с тобой.

Она смеется: — Адриана, никто нас не сравнивает, кроме тебя. Ты хотела, чтобы мы все ладили, и я чертовски старалась контролировать Лекса, но не помогает то, что ты продолжаешь подбрасывать топливо в огонь.

— Ну, с этим покончено, — мой мрачный ответ — это суровая холодная реальность всего этого.

Чарли испускает долгий вздох: — У вас обоих много личной борьбы. Как и в любых других отношениях, есть пик и спад. Это ваше падение. Иногда бывает несколько «падений», но подняться и работать над достижением пика — вот что такое любовь.

Она права. У нас с Джулианом есть свои трудности. Это никогда не будет идеальной историей любви.

— Ты любишь его, Адриана?

Я мгновенно киваю.

— Тогда исцели себя, прежде чем пытаться исцелить ваши отношения. Используй это время врозь с умом.

— А что, если он этого не захочет? Что, если он найдет кого-то другого? — спрашиваю я в панике.

— Если он любит тебя так, как признался той ночью, он не будет искать никого другого. Ты тоже должна верить его слову, Адриана, и дать ему время исцелиться.

В этом есть смысл. Мы оба сильно полагаемся друг на друга, чтобы исправить разбитое прошлое, никогда не понимая, что некоторые вещи никогда не могут быть восстановлены. Как однажды сказал мне Джулиан, если наклеить пластырь на проблему, она не исчезнет.

— Мне жаль, Чарли.

Чарли обходит стол, приглашая меня встать. Обхватывая себя руками, я позволяю своей голове упасть на ее плечо, и, мало-помалу, снова начинаются водопады, покрывающие ее пиджак.

— Ты прощена, но в следующий раз я хочу корзину извинений, полную шоколада, цветов и твоей куклы Барби Дилана МакКея, — легкомысленно говорит она.

— Я забыла о нем. И, кроме того, следующего раза не будет, — извиняюще улыбаюсь.

Она садится обратно в кресло и рассказывает мне об истерике Амелии, случившейся вчера в продуктовом магазине, даже показывает мне видео. Оно достойно YouTube, и надо же, какая вспышка из-за конфет. Как Чарли сохраняет спокойствие — уму непостижимо, особенно когда Ава плачет в своей переноске.

— Это было ужасно. Все меня осуждали, и

единственная причина, по которой я это сняла, — я знала, что Лекс мне не поверит и, возможно, купит ей пони, чтобы подбодрить, — можешь себе представить, как я удивилась, когда Лекс вернулся домой и поговорил с ней. Она проделала весь этот бред про «папочка-я-тебя-люблю», но он был сильным и не отступил.

— Ух ты, не могу поверить, что Лекс наказывал ее. Он наконец-то становится мужчиной.

— Да, я знаю. Ей запретили играть со своим Бэтмобилем в течение недели, и, скажу я вам, она плакала так, будто это был конец света. Лекс не мог в это поверить.

— Похоже, у тебя была чертовски трудная неделя.

— Не такая плохая, как у тебя, Адриана, но я могу провести ночь с подружками. Ты свободна сегодня вечером, чтобы выпить где-нибудь? Нам не нужно делать из этого целую ночь, а Лекс может присмотреть за Энди.

— Конечно, лучше позвони королеве драмы и предупреди его.

Я собираюсь встать, но мое платье зацепилось за ручку кресла, и я падаю на пол, поцарапав запястье о незакрепленный шуруп, просверленный в столе. Ай!

— Ты в порядке? — Чарли бросается ко мне и задыхается, увидев кровь на моей руке.

— Все в порядке. Подай мне салфетки, пожалуйста.

Она быстро хватает коробку, и я вытираю руку. Отдергиваю ее, но она не кажется слишком глубокой, только поверхностная царапина.

— Я такая неуклюжая. Увидимся вечером.

Чарли прощается, и я машу ему в ответ. Когда я выхожу из офиса, с моих плеч сваливается огромный груз, и я считаю своим счастьем, что Чарли смогла меня простить.

Вот что значит семья, независимо от того, насколько сильной будет буря, они всегда будут рядом, чтобы посмотреть на радугу вместе с вами.

Я просто молюсь, чтобы моя радуга нашла путь в его сердце, чтобы простить меня.

Двадцать вторая глава

Мы остановились на бразильском баре недалеко от пляжа.

Эрик уже жалуется на свой рабочий день и на то, что в химчистке не смогли вывести чернильное пятно на промежности его новых парадных брюк.

— Почему у тебя на промежности чернильное пятно? — спрашивает его Чарли.

— По какой-то глупой причине я держу свою ручку в кармане, чего никогда не делаю именно по этой причине.

— О, как неловко, — сокрушаюсь я.

— Ты говоришь мне. Этот горячий официант все время смотрел на мою промежность, а я такой: «Эй, детка, попридержи лошадей, ты еще даже не принял мой заказ на выпивку», но оказалось, что это было чернильное пятно.

— Ты забыл о своем красавце дома? — напомнила ему Чарли.

— Нет, но я еще не совсем отошел от дел, — говорит он нам.

Я быстро опускаю свой стакан: — Подождите, — поднимаю руку, чтобы остановить его, — Ты хочешь сказать, что у вас с Тристаном свободные отношения?