В погоне за солнцем
Шрифт:
Сумеречная - гибкая, хлесткая, как ивовый прут - уворачивается, отскакивает, разрывая дистанцию, и вновь скрещиваются клинки уже не в сонном кружеве вальса, а в волнующих ритмах Лазурной Гавани.
Шаг, взмах, удар - ее, не его. Уход почти танцевальным па.
Удар! Искры падающими звездами вспыхивают в обнимающем их мраке.
Уклониться, отшагнуть от взвившегося меча драконьего пламени - и ударить, не оборачиваясь, пока противница только докручивает замах. Ударить, чтобы промахнуться, потому что Сумеречная изгибается - совершенно невообразимо, почти невозможно - и отводит его.
Они почти равны в мастерстве. Первая ошибка станет единственной - и последний.
Удар - и уход. Снова.
***
Иришь безмолвным призраком, тенью самой себя жалась к шершавому боку старого дуба. Лунный свет серебрил молочно-белую кожу, рассыпавшиеся по плечам пепельно-серые волосы - шпильки, удерживающие их в изящной прическе, выскользнули и затерялись в траве. Полупрозрачные, ничего не весящие руки дрожали от пережитого - и от неверия, что все закончилось.
...Иришь сама не знала, как ей удалось уйти по тонкому и изменчивому лунному лучу сейчас, когда она едва стоит на ногах, когда едва жива после обжигающего дыхания драконьего пламени. Сотканная из лунного света, недосягаемая, но видимая для угольно-черных теней, пляшущих по поляне, она разрывалась между желанием уйти, убраться отсюда, рассказать обо всем... и желанием остаться.
Остаться, чтобы помочь.
Бессмертная нервно закусила губу.
"Помочь?" А стоит ли? Она уже помогла, развязав ему руки - для Эрелайна и этого довольно! Тем более он - смотрящий в ночь... неужели не сможет отнять жизнь Сумеречной?
По плечам Иришь, несмотря на то, что она сейчас была соткана из света и эфира, пробежал холодок. Неужели он действительно aelari, "смотрящий в ночь"?..
И неужели она уже один раз его отпустила - и собирается помочь, снова?! Безумная! Он не человек, и не aelvis, ему нельзя верить! Он чужд и пугающ, как бездны его сумрачных глаз.
В ушах еще звенит отчаянное: "Не смей помогать ему!" - а пальцы уже перебирают лунный свет как нежные струны арфы, и они - тонкие, податливые, дрожащие серебряным звоном - отзываются на ее прикосновения. Мягкий перебор, легкое касания - и музыка, слышимая одной ей, вплетается в лязгающий звон стали. А лучи сплетаются, переплетаются и проступают в воздухе невозможно-прекрасным узором...
Совсем немного, совсем чуточку волшебства - большего она не может себе позволить. Но и этой малости, этой ослепительно засиявшей, рожденной из лунного света юной звезды достаточно, чтобы изменить все...
***
Вспышка новорожденной звезды ударила по глазам ослепительным светом. Эрелайн сбился с шага - и с непозволительной медлительностью ушел от удара, едва не попав под серебряный росчерк клинка.
Ритм, четко выверенный, подчинивший дыхание и биение сердца, нарушился, сминая рисунок боя. Слишком резко, слишком неожиданно; так, что мысли звенят расстроенными струнами. Заученные, отточенные до совершенства годами тренировок движения давались легко, и он не останавливался ни на миг. Промедление - смерть.
Что это за вспышка? Откуда? И почему так стремительно угасает?
Угасает...
Мысль - незначительная, пустая, прошедшая незаметно и молчаливо - вдруг увлекает за собой.
Потому что там, где есть свет, всегда будет тень.
Одного короткого взгляда хватает, чтобы принять решение, собраться, скользнуть мимо Сумеречной, еще непонимающей, что происходит...
Еще не понимающей, что обречена.
...скользнуть, поднырнув под ее рукой, парировав удар - и вонзить меч в ее удлинившуюся тень.
Сумеречная вскрикнула - не столько от пронзившей ее боли, сколько от отчаяния и злости. Эрелайн вырвал меч из густо-черной угольной тени и сильным ударом выбил клинок из ее ослабевших рук.
Кровь темным цветком распускалась облегающей ее куртке. Рана глубокая, но недостаточная, чтобы обездвижить. Сумеречная попятилась - скованная, нервно-резкая в движениях, разъярённая, как дикая кошка, и такая же опасная. Жизнь оставляет ее, уходит по капле, и скоро оставит совсем. Нечего терять, зато есть, за что бороться: увести его с собой.
Подойти к напряженно замершей, готовой ударить Сумеречной ближе, чем на три шага было подобно смерти. Но в этом и не было необходимости, потому что тень-предательница ласковой кошкой льнула к его ногам и обрекала свою госпожу.
Эрелайн коротко, не тратя сил на замах, вогнал меч в тень. Сумеречная болезненно дернулась, выдохнула - и замерла, бессильная сойти с места или шелохнуть, пока ее тень поймана.
Замерла, ожидая решения того, кто вправе выносить приговор.
Эрелайн медленно подошел к клинку drakkaris flamary. Правую ногу ниже колена жгло той болью, на которую пока можно закрыть глаза, но которая не оставляет ни на секунду, противно ноя. Лорд недовольно нахмурился. Когда она успела зацепить его? И почему почувствовал боль он только сейчас? Слишком невнимательно, слишком безрассудно.
Подойдя, Эрелайн склонился над узким клинком. От него, черного и дымчатого, гладкого, как стекло, веяло смертью и холодом.
Холодом, смертельным холодом, опаляющем ресницы и опрометчиво протянутые руки.
Эрелайн колебался лишь секунду. Потом наклонился - и поднял меч, едва заметно поморщившись: ладонь, даже сквозь вырезанную из слоновой кости рукоять, жгло дыханием пламени. Как же она держала его? Как фехтовала?
...Меч в опущенной руке скользил по траве, прочерчивая тонкую, незаметную взгляду борозду во влажной земле, когда он медленно шел к ней. И, кажется, все живое дрожало перед drakkaris flamary, испуганно вжималось в землю, как перед предвестником врагов всего, что имеет Имя.
– Я тоже уважаю хороших противников. И готов подарить тебе чистую смерть.
Она молчала. В глазах, холодных, прозрачных до белизны, невозможно было прочитать и тени эмоций. Только по заострившимся чертам лица, по напряжению, разлившемся в ее теле, можно было понять, что она не сломлена и, приняв судьбу, не смирилась с поражением.
Достойно. Но - бессмысленно.
– Прощай.
Клинок, сотканный из тьмы, взвивается ввысь, сорвавшись в полет - и впивается поцелуем, жестоким и беспощадным. Сумеречная, чьего имени он не узнали, даже не успевает вскрикнуть: только вздрогнуть, слабо вздохнув - и истаять в объятиях ночи. В один миг, вздох, в один короткий удар взволнованного, растревоженного сердца.