В поисках Либереи
Шрифт:
– Ну почему мы не можем воспользоваться телеграфом посольства? Ведь сколько времени теряем! – Ришар раздражённо покрошил корешки телеграмм в корзину с мусором и пошёл к выходу бросив коротко. – Возвращаемся на Лиговку.
Вскоре агенты опять были у дома, где оставили свою подопечную, откуда она через час вышла вместе с девицей одетой в цвета воинствующих суфражисток. Они направились по Лиговскому проспекту в сторону Николаевского вокзала. На проспекте почти никого не было, лишь проносились мимо редкие экипажи с пассажирами. Держась на почтительном расстоянии наблюдатели пошли за девушками с видом прогуливающихся бездельников, глазея в окна и витрины домов. У вокзала произошла сценка, суть которой они не поняли, и прозевали появление пролётки, в которую быстро
Глядя, как Ришар уничтожает мебель и книги, она спросила:
– Что вы тут ищите? – её вопрос повис в воздухе. Незнакомцы не обращая на неё внимания продолжали обыскивать кабинет. Она спросила ещё раз, уже совсем прийдя в себя и вконец потеряв терпение.
– Мне кто-нибудь ответит, наконец!?
– Они ищут рукопись. – Елизавета и оба искателя приключений оглянулись и увидели в дверях Якова Фёдоровича, который с трудом держался на ногах и был бледен, как сама смерть. Он шатаясь прошёл к открытому ящику стола и упал без сил в кресло, которе ещё не успел разобрать Ришар.
– В этом ящике было то, что вы искали… – сказал он уставшим голосом, обращаясь к незнакомцам проникшим в дом.
Ришар метнулся к столу и загулялся в ящик стола: он был, действительно пуст. Издав звериный рык, и призывая на французском всех чертей, Ален с яростью вырвал ящик из ниши стола, и грохнув его об пол, стал исступлённо топтать его ногами. Насытившись местью ни в чём не повинному представителю мебельного ампира, француз успокоился и уже своим обычным голосом начал допрос хозяина дома:
– Опишите мне, как выглядели те, кто напал на вас. Сколько их было, как одеты. О чём говорили, что спрашивали… мне важно всё.
Яков Федорович задумался нахмурив лоб, затем потрогал висок, поморщился и сказал:
– Он был один. В смысле… нападавший. Я помню он был высок и…по моему альбинос.
– Кто? – не понял Ришар.
– Ну альбинос, человек с отсутствием пигмента…на теле и волосах..как белая ворона… Он действовал и говорил быстро. Убил нашу кухарку одним ударом и даже не оглянулся. Бедная Дарья, если бы не закричала… – фабрикант сокрушённо покачал головой.
– Не отвлекайтесь пожалуйста – холодно сказал Рене. – Только факты. Продолжайте.
Яков Фёдорович обречённо кивнул и продолжил:
– Своими действиями он напоминал вас – тоже рылся в моем кабинете и расспрашивал о рукописи. Вы тоже будете пытать меня?
– Мы собирались купить у вас эту часть рукописи. Так же, как купили часть, которую хранила его семья… Он подтвердит.– Ален указал на Александра. Фабрикант бросил взгляд на предателя и Александру стало не по себе.
– Я об этом ничего не знал, – попытался оправдаться Александр, – Это мой отец купил мне таким образом свободу.
Ален посмотрел на Кожемяку и усмехнулся. Подняв с пола скомканную бумажку он развернул её. Это была обрывок квитанции от телеграммы, такой же, как те, что он выбросил на почтамте в урну. На квитанции было указаны: номер заказа, номер телеграммы, число слов и место куда была отправлено послание. Внизу стояла размашистая подпись телеграфиста. Ришара заинтересовал адрес получателя: Париж 5-й Округ, ул Монж дом.. Дальше квитанция была оборвана и узнать кому была адресована телеграмма не представлялось возможным.
– Интересно, кто же обитает на улице Монж? —проговорил Ален вслух и посмотрел на старшего Калашникова.
– Не имею не малейшего представления. – ответил Яков Фёдорович и посмотрел на квитанцию в руках Алена, – Это не моё.
– Интересно, – протянул француз.
– Разрешите, – протянув руку, попросила Елизавета. Она прочла адрес написанный на квитанции и сказала: – Мне знаком это дом. Он стоит рядом с домом моей портнихи госпожи Марсо и я не раз проходила мимо.. Кажется там живёт семья английских дипломатов… Фостер или Коснер…
Ришар забрал квитанцию, и многозначительно посмотрев на Александра, сказал:
– Нам пора, уже слишком поздно. – и обернувшись к отцу с дочерью посоветовал: – Вам надо вызвать полицию и рассказать всё, что произошло этой ночью… и пусть это будет простое ограбление.
Ришар поклонился и направился выходу. Александр последовал за ним. Уже у выхода он задержался в дверях и сказал:
– Мы ещё свяжемся с вами.
Несмотря на то, что последняя зацепка в поисках второй части рукописи была утеряна, наши герои не унывали. Они сновали по городу в поисках новостей и происшествий, о которых Ришар регулярно докладывали в редакцию журнала «Антик». Дом, на улице Монж был проверен, но никакой связи с таинственным убийцей установлено не было. Там действительно жила семья дипломатического работника Тома Костнера, с дочерью-подростком и малолетним сыном.
Прошёл месяц, потом другой. Настроение в городе стремительно менялось, на улицах мелькало все больше чёрных бушлатов и серых гимнастёрок. 16 августа началось восстание, в котором участвовали солдаты Первого перемётного полка. Накануне Александр, по приказу Ришара находился в Кронштадте, где отыскались следы потомков инока Василия: в списках личного состава 2-й бригады крейсеров Балтийского флота /флаг вице-адмирала Куроша/, нашёлся младший Трофим Васильев, который служил на крейсере «Громобой». Но попасть на крейсер не представлялось никакой возможности. Весь личный состав крейсера в эти непростые дни стоял на рейде в закрытом режиме: увольнительные и посещение корабля были запрещены. Но когда появились гонцы из восставшего полка с просьбой о помощи, матросы, игнорировав приказ о невмешательстве и отправили двадцать человек в помощь восставшим.
Утром в расположении Первого пулеметного полка началась буза разогреваемая анархистами и большевиками. На плацу, взобравшись на грузовик, бесновался анархист Блейхман. «Долой Временное правительство!», «Нас организует улица!» – кричал он захлёбываясь от восторга и толпа шумно поддерживала все его лозунги. Плац ликовал.
Александр шёл следом за Ришаром протискиваясь между серых гимнастёрок к чёрной группе матросов стоящих на другой стороне плаца. Где-то среди них был Васильев. Превратившись в сочувствующих, они всматривались в бескозырки, ища надпись: «Громобой». Попадались «Аврора», «Рюрик», матросы с «Адмирала Макарова» над чем-то от души смеялись слушая разговорчивого балагура. Наши агенты-журналисты прошли дальше и, наконец, наткнулись на служивых с «Громобоя». Их было около двадцати перевязанных пулемётными лентами, готовых ко всему матросов, явно, не читавших « апрельских тезисов» из-за которых началась эта заваруха. Затесавшись среди матросиков, агенты начали налаживать контакты. Первую скрипку здесь полагалось играть Александру. Изобразив на лице приветливое выражение, он по-свойски прокомментировал одно из выражений Блейхмана, который совсем не стеснялся в них.