В поисках себя. История человека, обошедшего Землю пешком
Шрифт:
Еще тридцать километров пути отделяют нас от заветной цели. Дорогу перекрывает шлагбаум с огромной вывеской: «Великая дорога инков на Мачу-Пикчу». Не хватает только приписать: «Inc.» У меня требуют входной билет. Естественно, я не могу его предъявить. Но здесь, у шлагбаума, билеты не продают: нужно спуститься обратно в Куско и приобрести их у любого турагента. Все мои уговоры и рассказы не действуют: ни то, что я пришел сюда через Анды, ни то, что проделал путь в двенадцать тысяч километров, чтобы подняться на Мачу-Пикчу. Просьбы и мольбы бесполезны. Ответ один: «Оплатите билет и услуги проводника. А сейчас уходите».
Я ухожу ни с чем, не переставая ругаться и клясть на чем свет стоит эти реалии современного мира, благодаря которым мы засадили себя в клетки условностей, поправ величайшие святыни. И вот мы спускаемся с горы, пробивая себе путь локтями, прокладывая дорогу
— Эй! Ты кто такой? Как тебя зовут? Денег дай!
Я скромно откликаюсь по-испански, и меня оставляют в покое. Однако к вечеру, когда путь мой пролегает через огромные поля киноа [26] , где местные жители лихо размахивают серпами, я вдруг слышу за спиной испанскую речь, тоненький детский голос:
— Сеньор, сеньор, постойте, послушайте, пожалуйста!
Я оборачиваюсь: какой-то мальчонка бежит ко мне, растопырив руки и переваливаясь с боку на бок. Широко улыбаясь, он протягивает мне четыре печеные картофелины, еще теплые и покрытые золой. Должно быть, его родители приметили меня откуда-то с полей… Забота этих людей трогает сильнее всяких слов.
26
Зерновая культура, по вкусу напоминающая неочищенный рис и очень широко распространенная в южном полушарии.
Делаю привал в Оллатайтамбо, где жизнерадостные и не совсем трезвые местные полицейские заверяют меня в самых искренних братских чувствах и пускают к себе переночевать. А затем наконец прибываю в Куско, центр вселенной! Улицы украшены хоругвями всех цветов радуги: здесь празднуют Инти Райми [27] , праздник божества Солнца, и всю предстоящую ночь я провожу под пение, бой барабанов и звуки волынок, чей глуховатый тембр сразу напоминает мне о горном воздухе, овечьей шерсти и тепле человеческих сердец.
27
Древний ритуал поклонения Солнцу, главному богу инков, знак наступления венца года и скорого сбора урожая. Сегодня индейские традиции в праздновании Инти Райми дополнились христианскими элементами, католическая церковь Перу стала главным организатором праздника. Отмечают его 24 июня, в день, когда католики чествуют Иоанна Крестителя (Сан Хуана). Прим. ред.
Пожарным, приютившим меня этой ночью, я рассказываю в подробностях о своем неудачном восхождении на Мачу-Пикчу. И вдруг Кристиан, молодой парнишка-волонтер, вызывается проводить меня туда вместе с тренировочным отрядом для проводников по инструкторскому маршруту, запрещенному для посещения туристами. На следующее утро Кристиан прибывает, облаченный в униформу спасателя с рабочим поясом, на котором я вижу множество карманов со светоотражающими полосами. Для меня он принес красную куртку с нашивками спасателей и рекомендательное письмо от своего шефа. «С этого момента ты, Жан Беливо, начальник отряда монреальских спасателей. Сделаешь лицо посерьезнее и скажешь начальнику отряда, что мы идем повидаться в Агуас-Кальентес с тамошним шефом спасателей. Только вот имя его ты позабыл! Понял?»
Через несколько часов мы уже фотографируемся в священных землях, как дети радуясь дерзости нашей вылазки. Целый день проводим, валяя дурака, прыгая по камням, плескаясь в термальных источниках. С наступлением вечера мы с группой туристов, которые возвращаются обратно, устраиваем настоящую вечеринку. Носильщики веселятся вместе с нами и пересказывают истории про туристов, которых сопровождали днем, в особенности про женщин. И чем больше страшилок они рассказывают, тем веселее нам становится! Я полностью отмщен!
С легким сердцем отправляюсь дальше, в сторону плато Альтиплано, необъятной равнины, вычищенной ветрами и расположенной на высоте четырех тысяч метров над уровнем моря на границе четырех государств. Я иду в полном одиночестве, изредка замечая вдали автобусы, забитые туристами, которые стремятся к озеру Титикака. В деревушках царит оживление: подоспело время сбора урожая киноа, прабабушки всех злаковых, культуры, которую инки возделывали на протяжении
28
Huacctana, сельскохозяйственный инструмент наподобие известного русскому читателю цепа.
На этих бескрайних просторах я ощущаю странные перемены, происходящие в моей душе. Кажется, будто рухнули незримые оковы, сдерживавшие меня, я задышал свободно и наконец-то последовал велению собственной воли и инстинктов. Однажды меня укусил пес, и я, разъяренный, с криками погнался за ним, бросив коляску. Собака зарычала и оскалилась, но я не отступал и бежал за ней, пока путь мне не преградила калитка дома, на заднем дворе которого она спряталась. К своей коляске я вернулся, немного стыдясь, что кто-то из местных мог все это увидеть. А мысли мои тем временем отправились в совсем уж нереальные путешествия. Сколько времени понадобилось бы мне, чтобы добраться пешком до Луны? Припомнив все исходные расстояния и параметры, я всерьез принялся подсчитывать…
Вечером 4 июля я достиг берегов озера Титикака. Перед зданием здешней мэрии несколько музыкантов играли на сампони [29] , приплясывая и потягивая анисовую водку, чтобы хоть немного согреться. Пританцовывая в такт музыке, я на мгновение задумался: а ведь мне жилось бы куда привольнее здесь, в этих счастливых краях… По пути я не раз представлял, какой дом мог бы построить где-нибудь в Панаме, на севере Перу, поближе к пустыне. Там не нужно ничего ни у кого выкупать: вся земля в этих местах принадлежит одному только Господу. Было бы достаточно просто переехать туда жить, получив одобрение соседей и местного шерифа. Пол в доме своей мечты я бы сделал из бетона, а для постройки стен смешал бы глину, древесную стружку и рисовую шелуху, обмазав этим раствором куски известняка. Снаружи я облицевал бы дом белой известью, а крышу выложил бы глиняной черепицей. Внутри вместо стен я бы поставил бамбуковые ширмы и повесил тростниковые циновки. А пол для пущей красоты выложил бы элегантной испанской плиткой. К моему дому обязательно примыкала бы галерейка, где можно посидеть и отдохнуть, быть может, даже в гамаке, — в нем я бы коротал сезон дождей. Кроме того, стоило обзавестись ванной, вода в которую подавалась бы при помощи бочки, установленной прямо на крыше, а еще — компьютером на солнечных батареях с подключением к интернету. Воду из колодца я каждый день привозил бы на своем упрямом ослике, всякий раз ругал бы его, подгоняя хлыстом, как самый настоящий темпераментный гринго, и требовал бы «не осложнять мне жизнь своим скотским упрямством».
29
Сампони (зампония, сампонья) — индейская многоствольная деревянная флейта, состоящая из нескольких пустотелых трубок различной длины. Прим. ред.
Все мои фантазии растворяются в прозрачном чистом небе этой необычной зимы южного полушария. 10 июля на тех же берегах озера Титикака меня вдруг настигает снег. На его девственно белом покрывале дети принимаются играть в футбол, натянув на босые ноги шлепанцы из старых покрышек. А я ловлю хрупкие снежинки, такую дивную редкость в этих краях, и прощаюсь с добрым Перу — на этих землях ваш одинокий странник провел целых полгода.
Дойдя до Ла-Пас в Боливии — самой высоко расположенной столицы мира, — я решаю купить себе пару перчаток. Впереди на моем пути, на территории Чили, находится высочайшая отметка моего путешествия — пограничный пункт в районе вулкана Тамбо-Кемадо на высоте 4660 метров над уровнем моря. Сразу за Ла-Пас дорога резко идет в гору, а воздух становится более сухим и разреженным. Лучи сияющего на небосклоне солнца будто пронзают меня насквозь, и создается непривычное впечатление, что я вошел в контакт с космосом. Кажется, стоит протянуть руку — и я смогу потрогать, какова Вселенная на ощупь… Ночи тем временем становятся все холоднее, и вода в моих флягах за ночь замерзает. Утром 23 июля мне приходится колоть ледяную корку, чтобы умыться. Где-то вдалеке возвышается величественный вулкан Саджама, укрытый вечной снежной шапкой. К нему-то я и направляюсь.