В присутствии врага
Шрифт:
— Но я же хочу в туалет, — захныкала она и снова почувствовала ком в горле, и стало тесно в груди. «Нет, нет, — подумала она. — Я не должна, не должна реветь! Мне надо сходить в туалет».
Она опустилась на пол. Губы ее дрожали, глаза переполнились слезами. Она прижала ладонь к губам и с силой зажмурила глаза. Сделав глотательное движение, она попыталась отправить ком, застрявший в горле, обратно в желудок.
«Думай о хорошем», — сказала бы сейчас мама.
И она стала думать о Брите. Даже произнесла вслух ее имя. Только шепотом: «Брита. Моя самая, самая лучшая подруга Брита».
Потому что самое хорошее, о чем она могла подумать, была
Она постаралась представить Бриту на своем месте. Что бы она сделала? Если бы оказалась сейчас здесь, в этой темноте?
«Сначала пописала бы, — подумала Лотти. — Да, Брита бы пописала. Она бы сказала: «Вы упрятали меня в эту темную дыру, мистер, но вы не сможете заставить меня плясать под вашу дудку». Поэтому я сейчас пописаю. Да, прямо здесь и прямо сейчас. И не в какую-то там миску, а прямо на пол».
Пол. «Брита бы сразу поняла, что это не гроб, — подумала Лотти, — потому что в гробу не бывает пола, а здесь пол все-таки есть. Такой твердый пол, как каменный. Только…»
Лотти вспомнила: это такой же пол, по какому он тащил ее тогда, точно такой же, и она ободрала себе коленку. Уж конечно, окажись на ее месте Брита, это было бы первое, что бы Брита сделала, если бы проснулась в этой темноте — попыталась бы разузнать, где находится. Она бы ни за что не стала просто валяться здесь и хныкать, как маленькая.
Лотти шмыгнула носом и принялась на ощупь обследовать пол. На нем были небольшие бороздки, должно быть поэтому она и ободрала коленку. Она провела пальцем по бороздкам — они образовывали прямоугольники. Рядом с первым был второй такой же, за ним еще.
— Кирпичи, — прошептала она. Брита могла бы ею гордиться.
Лотти начала думать о том, как этот кирпичный пол может помочь ей узнать, где она находится. Она понимала, что если будет двигаться слишком активно, то может удариться. Может споткнуться, упасть. Может полететь вниз головой в какой-нибудь колодец. Может…
«Колодец в темной комнате? — спросила бы Брита. — Нет, Лотти, это вряд ли».
Поэтому она и ползла на четвереньках, ощупывая пол руками, пока ее пальцы не наткнулись на что-то деревянное. Дерево было шершавым и утыканным холодными на ощупь шляпками гвоздей. Она ощупала его края и углы, провела руками по сторонам до верха. «Ящик, — решила она. — И не один. Их здесь несколько». Она обследовала их все, дюйм за дюймом.
Потом ее пальцы ощутили другую поверхность, она вертикально поднималась вверх от пола, была гладкой и округлой, и когда Лотти ткнула непонятный предмет кулаком, он сдвинулся с места с каким-то знакомым звуком. Этот звук напомнил ей о песке, соленых волнах и о веселых играх на морском берегу.
— Пластмассовое ведро, — с гордостью в голосе произнесла Лотти. Даже Брита не смогла бы сообразить так быстро.
Услышав, как что-то хлюпнуло внутри, она наклонилась и принюхалась — ничем не пахло. Тогда она макнула пальцы в жидкость и поднесла ко рту.
— Вода, — сказала она. — Ведро с водой.
И сразу поняла, что бы сейчас сделала Брита. Она бы сказала: «Слушай, Лотти, мне надо по-маленькому» — и помочилась бы в ведро.
Так Лотти и сделала. Сначала, наклонив ведро, она вылила из него воду, спустила штанишки и присела на край. Горячая струя брызнула из нее. Она, удерживаясь на краю ведра, положила голову на колени. Одна коленка, та, что она ободрала о кирпич, саднила. Лотти лизнула ссадину и ощутила вкус крови. Вдруг она почувствовала усталость. И страшное
— Я хочу к маме, — прошептала Лотти.
Но даже и теперь она точно знала, что сказала бы на это Брита: «А ты думаешь, мама не хочет, чтобы ты была с ней?»
Глава 5
Сент-Джеймс высадил Хелен и Дебору на Хай-стрит в Мерилбоуне перед магазином «Пампкин Гроусери», где пожилая дама с нетерпеливым фокстерьером на поводке придирчиво перебирала корзиночки с клубникой. Имея при себе фотографию Шарлотты Боуин Хелен и Дебора должны были обойти улицы вблизи начальной школы святой Бернадетты на Блэндфорд-стрит, крошечного домика Дэмьена Чемберса на Кросс-Киз-Клоуз и Девоншир-плейс-Мьюз у начала главной улицы. Перед ними стояли две задачи: найти кого-нибудь, кто мог видеть Шарлотту накануне днем, и составить план всех возможных маршрутов девочки от школы к Чемберсу и от него к своему дому. Их задачи касались Шарлотты. Задачей Сент-Джеймса было найти подругу Шарлотты, Бриту.
Накануне вечером, спустя много времени после того, как Сент-Джеймс подвез Хелен к ее дому, они с Деборой вернулись к себе, и она пошла спать, а он еще долго беспокойно бродил по комнатам. Остановившись в кабинете, он взял с полки почти наугад пару книг, налил себе рюмку бренди и попытался отвлечься. Потом пошел на кухню, приготовил себе чашку «Овэлтайна» [4] , но пить не стал, минут десять побросал теннисный мячик с лестницы о заднюю дверь — к неописуемому собачьему восторгу Пича. Затем поднялся в спальню и какое-то время смотрел на спящую жену. И, наконец, добрался до своей лаборатории. На рабочем столе все еще лежали фотографии Деборы — так, как она разложила их раньше, и при включенном верхнем освещении он внимательно рассмотрел изображения девочки из Вест-Индии с английским флагом в руках. Ей было не больше десяти лет, решил он. Ровесница Шарлотты.
4
Горячий шоколад.
Сент-Джеймс отнес снимки в фотолабораторию Деборы, взял пластиковую обложку с записками, полученными Ив Боуин и Дэнисом Лаксфордом. Рядом положил написанный печатными буквами перечень, который составила для него Ив Боуин. Включив три мощные лампы, он вооружился лупой и принялся за изучение обеих записок и перечня.
Сначала он сконцентрировал свое внимание на сходстве. Поскольку повторяющихся слов в записках не было, ему пришлось обратиться к общим буквам. F, удвоенное t, w в начале слова и самая надежная буква при сличении почерка и дешифровке — буква е.
Перекладинка буквы f в записке для Лаксфорда полностью совпадала с перекладинкой f в записке для Боуин: в обоих случаях она как бы примыкала к последующей букве. Таким же образом были перечеркнуты удвоенные t в слове Шарлотта и Лотти. Буква в обоих письмах стояла совершенно отдельно, с закруглением внизу, и ничем не соединялась со следующей буквой. С другой стороны, нижнее закругление в е всегда соединялось с последующей буквой, в то время как верхнее закругление стояло отдельно и никогда не соединялось с предыдущей буквой. В целом шрифт обеих записок можно было определить как нечто среднее между печатными буквами и рукописными. Даже при поверхностном взгляде неспециалиста было очевидно, что обе записки написаны одной рукой.