В прятки с отчаянием
Шрифт:
Когда я выплыла из небытия, то здорово струхнула, обнаружив себя висящей вниз головой: тело прошибло испариной, будто холодной водой из ведра окатили, сердце заколотилось об ребра, отдаваясь звоном в ушах. Душно почему-то, дышать нечем! Снова симуляция, где я задыхаюсь? И темно… а потом меня слегка подкинули, устраивая поудобнее, и я, наконец, поняла, что вишу бессознательным кулем на чьем-то плече, с мешком на голове. Вдыхай медленно, размеренно, воздуха полно!
Уняв перепуганные легкие и с трудом погасив в себе желание заорать, вовремя сообразила — лучше притвориться, что все еще нахожусь в отключке. Не дергаться, расслабиться, молчать, попробовать тихонечко оценить обстановку. Если не убили сразу, значит, я нужна живой.
Совладав с приступом паники, я судорожно попыталась вспомнить, как вообще оказалась в таком положении. Последнее, что запечатлелось в моей памяти, неприятный разговор с Ризом… его рассерженное лицо, играющее мимикой: нахмуренные брови, которые от растерянности и обиды постоянно то сдвигаются вместе, образуя складочку, то поднимаются вверх в удивленном жесте… Глаза становятся зеленоватыми, как у кошки, когда он злиться и пухлые губы кривит в презрительной ухмылке. Господи, такой еще мальчишка, искренний, ранимый и чувственный… Не понимает, что мне так сложно все ему объяснить, как невыносимо быть к нему слишком близко и еще невыносимее от одной только мысли, что нужно держаться на расстоянии, иначе все может плохо закончиться… Глупая ссора, просто детская какая-то!
Потом я пошла вперед, чтобы успокоиться и взять себя в руки, отошла за деревья, а потом услышала шорох… чужие руки сжимают меня и к лицу прислоняется что-то мокрое, пахнущее резко и тошнотворно. Потом… Что потом? Почему я их не услышала заранее? Так сильно отвлеклась на собственные переживания, что не заметила слежки стервятников? И Риз не заметил… Риз! Что с ним? Где он? Они его поймали? И почему я их так и не слышу, как бы ни настраивалась? Значит, они могут ставить блоки.
Риз говорил, что так умеют только безупречные, это что ж, выходит, и среди стервятников смог такой затесаться? Как мне теперь узнать, что они задумали? Пакость какую-нибудь, не иначе! Стиснула зубы, чтобы не застонать от очередного прилива дурноты, но, делать нечего, продолжаю изображать из себя кисейную барышню, в душе жалея, что не могу передавить этих скотин прямо сейчас, голыми руками. Жизнь меня, конечно, поимеет. Вот только позу я выберу сама. Нужно понять, как обойти этот блок. Что-то же можно сделать, надо только найти лазейку. Парень… он мне помог вспомнить.
От ощущения опасности, как мне казалось идущей от огромного зверя, сперва заложило уши, кровь прихлынула к лицу, а ладони, наоборот, стали ледяными. Мир понесся хороводом вокруг, зашатался. В висках грохотало, грохотало, грохотало… И только потом, я с удивлением почувствовала под своей ладонью, потерявшейся в мужской и горячей, теплую мягкую шкуру скриммена. А внутри разрасталось огненным шаром, распускалось, словно цветком… Сердце сжалось в груди, а потом болезненно сорвалось, будто бы упало в живот, и перед глазами стало проясняться так ярко, словно плотную повязку с лица сорвали, обнажая ту пустоту, которая пряталась за ней. Холодный камень с души исчез. Воспоминания полились, потекли ручьем в рассудок, наполняя его до краев. И сразу всплыло всё в памяти.
Дробный топот детских ножек по лестнице, а потом по коридору, ведущему к пропасти, развеял грохот подземной реки, бьющей об острые камни. Бежать! Скорее, нужно спрятаться. Я давно приглядела одно место, куда любит прятаться от всех Алекс, где Ричи и Трой ни за что не догадаются меня искать, а будут весь вечер бегать по Яме в отчаянной надежде. Конечно, там опасно и очень скользко! Но ведь если осторожно, то ничего не случится и никто не узнает. Бегом к скрытой тропинке, осторожно оглядевшись по сторонам — нет ли взрослых рядом? А вдруг там уже кто-то есть? Не под маты же тогда лезть! Фуу, они пыльные.
Суматошно метаясь по железному мосту, от перил и обратно, я услышала звонкий гогот мальчишек, громкое топанье по каменному полу и, вот-вот, на выходе из тоннеля застынут взъерошенные братья с озорными улыбками на светящихся в предвкушении победы, личикам и мне тогда придется снова водить. А у меня если и получается их находить, то они все равно быстрее бегают… Нет уж, сегодня меня никто не найдет, я хорошо спрячусь! Проскочив в темный проход, я тихонечко начинаю спускаться… И правда, ооочень скользко, что я чуть не упала, успев схватиться за холодную стенку. Стало страшно, ничего же не видно и…
«Осторожно!» — прозвучало так неожиданно, что я застыла. Кто это? — Не ходи туда, упадешь! Там темно, а тропинка вся мокрая… — я хотела отмахнуться от него — бесстрашные ничего не боятся, — и идти дальше, но ноги почему-то не слушались, а желание выиграть у мальчишек в прятки, сменилось безграничным удивлением, когда я не увидела никого рядом, кто мог бы со мной разговаривать.
— Эй, ты кто? Почему я тебя не вижу? — молчание, словно мне показалось. Мне незнаком этот голос, значит, и мальчика, окликнувшего меня, я не знаю. Интересно, кто он такой? Во что любит играть? А, может, он и со мной поиграет. Хоть самую капельку! Эх, вот бы ему показать свои рисунки! Сразу бы понял, что я… Хорошая. И драться не буду, и обзываться… все равно не отвечает, оставляя меня изнывать от нетерпения. — Почему ты молчишь? Меня зовут Люси, а тебя? Ответь, — снова молчание, что я обиделась окончательно и, не обернувшись напоследок, демонстративно побрела назад: и правда, слишком темно и скользко, можно упасть вниз. — Ну и ладно, не хочешь со мной разговаривать — не надо! Но хоть имя назови, — тишина. — Я-то думала… А ты…
«Дей!»
«А почему, я тебя не вижу, Дей? Где ты?»
«Там, где звезды…»
* *
«— Папа!!! — побросав все кубики, я бегу к нему и тут же обнимаю за ноги. Выше я еще не достаю, но он меня сейчас возьмет на руки, а может и на плечах покатает. У него теплые руки, большие-большие, что я там могу поместиться почти целиком. И пахнет от него ветром, значит только что был на улице, и еще чем-то вкусным и любимым. — Ты пришел ко мне! Мама сказала, что ты придешь!!!
— Конечно, я пришел Люси, я всегда выполняю обещания данные тебе, — папа обнимает меня, подняв высоко, что можно обхватить теперь его за шею и поцеловать в щеку.
— Куда мы пойдем? Ты дашь мне свой пистолет, я хочу стрелять, — прошусь я, вот только какая-то тревога, пронесшаяся от него волнами, настораживала.
— Нет, Люс, сейчас мне нужно ненадолго уехать, я просто хотел увидеться с тобой. А когда я приеду, ты обязательно выстрелишь, я тебе обещаю, — папа говорит так доверительно, ласково, от него так и веет любовью и солнцем, но прячет глаза.
Я беру его лицо в ладошки, чтобы посмотреть внимательнее и понять, что же случилось и почему он хмурится. Ему же плохо, я чувствую! И мама плачет. И пусть слез нету на глазах, зато внутри их слишком много. Они думают, что я совсем маленькая и ничего не понимаю, а я все знаю и вижу. А еще папа пришел в боевой форме и, значит, уезжает на задание.
— Папа. Ты что, пришел попрощаться со мной?
— Нет, я пришел сказать тебе, что я скоро вернусь. Тебе, твоим братьям и твоей маме. Я вернусь. Я обещаю.
Папа никогда не обманывает и всегда выполняет свои обещания, но нарастающая тревога молчаливо шумела в воздухе, кружилась вокруг — сильнее, слабее, сильнее, сильнее… Крепко-крепко обняв его за шею, я кладу голову на плечо, как будто спать укладываюсь, чтобы вдохнуть любимый запах, ощутить все то тепло, исходящее от него, напитаться им и напитать его. Я слышу, как глубоко он вдыхает, прижимает меня к себе, зарывается носом в мои волосы и… сейчас прибегут братья…