В прятки с отчаянием
Шрифт:
А потом смутное беспокойство, которому не отыскать причины, снедало все вокруг. Глухое волнение рождалось в душе и отзывалось эхом в каждом ударе сердца… То ли это было недоброе предчувствие, то ли необъяснимая тоска, что давила и давила, подступала, пугала и… слух заполнился многоголосым перетекающим в голове стонами мучительной боли, умолкающими навеки. И тишина… Какой страшной она иногда бывает!
А потом пространство взрывается множеством голосов, полных страдания, и мне плохо, так ужасно, что я жмусь к маме, не в силах объяснить что происходит. А она говорит, что ей нужно идти, уговаривает меня поспать, и я отпускаю ее, потому что знаю, там, куда она стремится, она нужнее... И этот сон — вагон, исковерканный, покореженный, черный от копоти, местами виднеются пятна крови... отвратительный металлический запах... и всюду кровь, боль и смерть...»
* *
«— Алекс!!! — высокая фигура стоит посреди Ямы, ругаясь на кого-то, а я бегу со всех ног к нему, с разбегу прыгая в подставленные руки, и висну на шее… Щемящее ощущение счастья и тепла растекается в животе. Я так сильно соскучилась, а на полигоне было так скучно!
— Кнопка, ты как тут оказалась? Где мама? — брат довольно смеется, пока я беспорядочно целую его лицо, колючие щеки, вертясь юлой в руках. Вот сейчас наобнимаю его, и побегу еще искать Вика, он меня точно поподкидывает высоко-высоко и даст шоколадку.
— Я от нее убежала! Она сказала, что ты занят, а я решила проверить, потому что она всегда говорит, что ты занят. А ты ведь не можешь быть занят вообще все время, ты же иногда приходишь, потому мне надо было срочно проверить… — доверительно поделилась я большим секретом, ведь он никому не расскажет и покидает со мной ножи…»
Видения плавно сменялись другими, открываясь из самых потаенных уголков памяти: руины разрушенного Бесстрашия. Прячущая слезы мама, которая переживает за Ричи, бледный, не желающий играть Трой; тревога, с треском рвущая душу на части, обнажая все страхи за старших братьев, которая пряталась там; слишком давно не видела Алекса, и с Виком что-то не так, но никто и ничего не говорит… Так плохо без папы, папе больно, а мама все время грустная. Тоска, беспокойство, тревога. Всё смешалось. Дикий ужас поднялся из живота к горлу, подпрыгнул тугим комком, а потом упал обратно: Вик, надо к Вику, срочно, обязательно. Дей поможет! Чужая, странная тетя, снаружи одна, а внутри совсем другая — злая, и голос мамы в голове… Алекс в беде, а Дей не хочет помочь — он меня бросил, исчез, оставив пустоту внутри, не дававшую покоя…
Обиженным, беспомощным ребенком, ощущавшим всю беду, я думала, что он просто бросил меня, но на самом же деле — всегда защищал и спасал, а сейчас… Что они с ним сделали? Навредили? А, может, Ризу удалось заметить их и он смог уйти? Как понять-то, что там произошло, если мыслеформ не слышно?
Думать о том, зачем я лично могу понадобиться стервятникам, просто невыносимо. Меня передергивает от омерзения. В прошлый раз мне удавалось успешно избежать сексуального насилия, только благодаря Ризу. Слезы набежали на глаза, спрашивая позволения. Главное, не всхлипывать, а то услышат. Эти уроды тащат меня куда-то, зачем… А вариантов-то на самом деле, не так уж и много — либо узнали о том, кто я и хотят выкуп, либо по старому плану, доставить меня своему предводителю, чтобы заставить Риза быть сговорчивее, либо продадут и опять же — насилие. Я только содрогаюсь, в голове вспыхивали картинки одна страшнее другой из красочных воспоминаний гребанного Рашида о чудовищных вещах, что если во сне привидятся, как бы под себя не сходить… Стоп! Угомонись, истеричка! Не время сопли на кулак мотать.
Выгнав усилием воли из головы все жуткие мысли, я сосредоточилась и полностью обратилась в слух. И очень вовремя. Давящая и, вдруг ставшая такой непривычной тишина, стала разбавляться чужими голосами и образами, словно в сито просеиваясь, а я хваталась за все незримые ниточки мыслеформ, надеясь отыскать в чужой памяти то самое, за которое можно зацепиться, чтобы найти ответы на свои вопросы. В животе, будто разлетелась на осколки ледяная глыба и стала таять — Риз живой, они его не забрали с собой, только усыпили и забрали все оружие, чтобы он сам пришел… И он придет, а один из стервятников, рьяно желает поквитаться с ним за своих убитых сородичей, чтобы отомстить, даже не особо опасаясь, что потом его убьет… Он боится, что его убьет тот самый странный человек, что их сейчас возглавляет. Размытый образ всплывает перед глазами, слишком идеальный. Лицо — как восковая маска, безэмоциональная, с пустыми глазами. Безупречный. Вот это я встряла! Все попытки пролезть к нему в голову заканчивались полнейшим фиаско.
А потом, меня как кнутом подстегнули: я слышу мысли стервятников, чувствую эмоции — у них нет блока? Навряд ли безупречный был бы таким беспечным, зная, что Риз может их прочесть.
«Риз…» — попробовала я позвать его, но несущий меня мужик, снова подкинул на плече свою поклажу, что тошнотворный ком подкатил к горлу. Ох, если меня сейчас вырвет… Лоб мгновенно покрылся испариной, от напряжения. Почему же он молчит, я ощущаю проявляющуюся связь, как струну, тянувшуюся к мужчине. «Риз! Ты слышишь меня? Боже, мне так…»
«Люси, я тебя слышу, малышка!» — ворвался в мое сознание обеспокоенный мягкий голос, разгоняя навалившийся страх. Живой. Отвечает. Сердце наполнилось ликованием. Вдруг стало хорошо и спокойнее.
Дей
Очнувшись, я долго не мог прийти в себя и осознать, что же все-таки произошло — мутная, тяжелая головная боль раскалывала сознание и не давала осмыслить произошедшее. Кое-как собрав себя по кускам, я поднимаюсь в надежде, что все это был сон, но реальность оказывается куда хуже. Люси нет, и я ее не слышу, да и не услышал бы, даже если бы захотел, безупречный, который напал на нас, и, видимо, следил за нами не один день, ставит очень мощный блок, через него не пробиться…
Никогда и ни при каких условиях я не поддавался панике. Не поддался и сейчас, однако сердце непривычно сжало так, что стало трудно дышать. Изо всех сил борясь с дурнотой, я осматриваю местность в надежде, что похитители оставили хоть какие-нибудь следы. В голове страшный сумбур, ну какого хрена я опять к ней полез… Черт, я совершенно… Да это все хрень какая-то! Нельзя нам было разделяться, нельзя пропадать из поля зрения друг друга, я же знал, что чем ближе к стене, тем опаснее… Это сработал принцип — я уже дома, когда человек почти у цели и расслабляется, полагая, что теперь то уже с ним ничего не случиться.
Осмотр дал немного информации, но в моем положении выбирать не приходится. Их было несколько, человек пять стервятников и один безупречный… Они оставили следы, и не только физические, при определённом настрое можно заметить и остаточные мыслеформы людей, если они переживали сильные эмоции. Я сканирую пространство и понимаю — так и есть, они очень долго следили за нами… Почему не взяли раньше? Им не давал безупречный, он хотел выяснить… что-то. Что я не понял. У него интерес ко мне, зачем тогда ему… ах, ну понятно, девушка нужна стервятникам, в качестве приманки… Черт, ну что мне мешало быть чуточку осмотрительнее?
Оружия, конечно, они нам не оставили, забрали все. Естественно, я бы тоже так сделал. Забрали всю провизию, аптечку, подложки и аирткань. Даже тряпки забрали. Меня обыскивали явно, рубашку порвали уроды. Не убили потому что я нужен живым, но почему они тогда не забрали меня с собой? Мммм. Понятно, я должен сам прийти, и тогда со мной будет другой разговор. Да, этот урод так и думал. Да и хрен с ними… Посмотрим кто кого!
Далеко они уйти не смогли. Буквально через милю я почувствовал их присутствие даже через блок. Это сложно держать блок постоянно, если бы я сканировал пространство все время, не отвлекаясь на Люси, я бы и раньше их увидел. Нужно уже признаться самому себе, как бы я ни отказывался и какие бы теории ни строил, эта девушка занимает все мои мысли последние пару дней точно. Я совершенно не могу не думать о ней, не искать ее взгляд и не пытаться узнать про нее что-нибудь новое. Она небезразлична мне, еще как небезразлична. Скорее всего, понял это и безупречный, возможно, я слишком явно это показывал…