В ритме времени. Кинематографический процесс сегодня
Шрифт:
человек. Он не боится прямо и открыто говорить, что он
думает о буржуазном образе жизни и положении
художника в буржуазном обществе. Потому ему столь трудно.
У Де Сантиса много планов. Он рассказывал своим
друзьям в Москве, что хотел бы поставить фильм о
гражданской войне в Испании — картину, которая звучала бы
злободневно и сегодня. Он хотел бы в ней в различных
аспектах осветить тему интернационализма. Давно он
задумал фильм
художника и политической борьбе, в которой тот участвовал.
Это, по мысли режиссера, тоже мог бы быть злободневный
фильм. Хотел бы Де Сантис попробовать себя и в
экранизации русской классики. Недавно он написал сценарий о
революционном движении крестьян на юге Италии в
первые послевоенные годы. Есть у режиссера и иные
замыслы— они касаются прошлого и настоящего, но они всегда
идейно насыщены.
Де Сантис — один из первых итальянских критиков
социалистической ориентации. Он написал немало статей о
происхождении и сущности реалистического искусства.
Недавно он завершил большой труд о генезисе
прогрессивного итальянского кино.
В год 30-летия победы над фашизмом Де Сантис
приехал в Волгоград на международный фестиваль
антифашистского фильма и выступил там с яркой речью о роли
кино в антифашистской борьбе.
На XI Международном фестивале в Москве, где Де
Сантис был членом жюри, он провел интересную и
содержательную беседу с советскими кинематографистами о
значении опыта советского кино для судеб мирового
кино— он счел нужным это сделать в год 60-летия
советского кино.
Как бы хотелось, чтобы интересные планы
талантливого художника, бесстрашного бойца и настоящего человека
воплотились в его новых картинах.
Обличитель
и жертва
В первый день ноября 1975 года недалеко от Рима, на
побережье в Остин, нашли труп Пьера Паоло Пазолини —
поэта, публициста, режиссера. И по сей день не все
обстоятельства убийства выяснены — продолжаются споры о
характере этой трагедии. Ясно одно: итальянский
кинематограф потерял крупного художника, творчество которого
противоречиво отражало и жгучее неприятие буржуазного
образа жизни, буржуазного бытия, буржуазной морали и
поиски альтернативы этой буржуазности — то в суровом
изображении подавления и унижения человека в условиях
эксплуататорского строя, то в бунтарском переосмыслении
евангельской легенды, то в философской притче, то в
гневной проповеди, то в жестоком, натуралистическом
эпатаже.
Пазолини был аналитиком,
жертвой буржуазного сознания, с которым до
конца порвать не мог, хотя искренне к этому стремился.
«Я видел, как прошла целая жизнь. У меня было
будущее, которое постепенно становилось прошлым,— так
говорил Пазолини журналисту за два года до смерти.— Не
верю, что можно быть вне политики, ничего не делать в
политическом значении этого слова. Надо стремиться к
установлению связей с возможно большим числом людей. Но
в «априорно» социальное действие я не верю. И все-таки
продолжаю работать, действовать, вести себя «социально»,
как будто все еще в это верю. Если возникает настоящая,
живая, конкретная борьба — за государственный сектор в
экономике или против пустых и ненужных институтов,
вроде фестивалей,— я всегда непременный участник этих
акций и вношу свой вклад, как того требует мое
мировоззрение, моя политическая позиция. Я делаю это, хотя для
меня это жертва, хотя я не верю больше ни в искренность
подобных начинаний, ни в их благополучный исход. Такое
напряжение порождает нечто, что никогда полностью не
соответствует задуманному... Мы добиваемся только того,
чего в данный момент можно добиться человеческими
силами, но ведь это маленькие победы, не решающие...»1.
1 «Filmeritica», 1973, N 23, р. 88—91.
302
В этом высказывании, как, впрочем, и во многих
других, Пазолини непоследователен и пессимистичен. Он
думает мучительно и напряженно, он сомневается и
противоречит сам себе. Но в его раздумьях главное, это
несомненно,— поиски способа «вырваться» из буржуазности.
Как режиссер Пазолини выступил уже будучи
известным писателем, лингвистом и критиком. Он поставил
первый фильм, «Аккатоне», в 1961 году, в трудную для
итальянского кино пору, когда неореализм, одержав свои
главные победы, начал откатываться с завоеванных позиций
под давлением кинобизнеса, цензуры, а также в связи с
изменением политического и идейного климата в стране, да
и по ряду субъективных обстоятельств. Правда, и тогда
еще выходили фильмы, сохраняющие неореалистический
антураж — грязные улицы, веревки с бельем, шумные
толпы. Но они, эти фильмы, по сути своей далеко отстояли от
идеологии неореализма — мощного антибуржуазного,
гуманистического и реалистического течения, которое
оказало огромное влияние на прогрессивных художников почти