В садах чудес
Шрифт:
Я буду говорить дальше, — Ивана не смотрела на юношу. — Моя комната — наверху, рядом — спальня тети. В ту ночь меня разбудили голоса. Я удивилась, испугалась. Даже Мария никогда не входила в тетину спальню. Я тихонько встала и вышла из своей комнаты. Из-под соседней двери пробивался свет. Я знаю, что поступила дурно, но я наклонилась, потом встала на колени и припала к замочной скважине.
В комнате ярко горели два светильника. Рядом с тетей Клариндой я увидела красавицу в таком нарядном платье, какое мне и присниться не могло! Они сидели рядом на постели. Но вот я пригляделась. Чудо! Это была одна и та же женщина в двух обличьях! То же лицо, те же движения и жесты! Я услышала их голоса — то был один голос! Они шутили, смеялись. Потом обменялись платьем. Потом снова оделись — каждая — в свою привычную одежду. Я услышала их беседу, узнала столько удивительного! Но это — уже не моя правда, эту правду расскажет та, которой она принадлежит более, чем мне!
— А где же кольцо? — спросила красавица.
— Я потеряла! — ответила сестре Кларинда. — Я все расскажу…
Но Маргарета ласково прервала взволнованную сестру и заговорила о чем-то другом — об одежде и украшениях. Маргарета взяла со стола шкатулку и раскрыла ее. Она достала странный золотой предмет, похожий на маленькие вилы, и протянула сестре. Та отказывалась, затем приняла подарок. Маргарета стала уговаривать ее принять все, что было в шкатулке. Кларинда смеялась и качала головой. Потом принялась перебирать содержимое шкатулки. Я видела, как блестит золото и сверкают драгоценные камни. Но вдруг Кларинда вскрикнула. Она держала маленькое колечко и показывала сестре. Та побледнела и стала говорить, что заказала это кольцо для своего мужа.
— Нет! — закричала Кларинда. — Это он дал тебе! Он… Он — твой муж!
Они заговорили, перебивая друг друга. Потом бросились друг на друга. Это было страшно — видеть борьбу двойников. Маргарета схватила золотые вилы и пыталась выколоть глаза сестре. Должно быть, обе уже не владели собой. Кларинда вырвалась и с силой толкнула Маргарету. Та упала и ударилась о каменный выступ… Я зажала рот ладонью — боялась закричать. На память мне приходили все страшные сказки, слышанные в детстве в деревне.
Я не выдержала и вбежала в комнату. Маргарета была мертва. Мы растерялись. И тут — ваш приезд! Я узнала Михала! И еще… я скажу… Мы заперлись наверху… Утром я спустилась… Я уже успокоилась и во всем положилась на волю Бога. Я знала, что Кларинда — невиновна… Я не стану говорить чужой правды, но в ту ночь я узнала, что Кларинда — моя мать, а вы — девушка указала на Жигмонта, — мой отец!
— Сестра! — убитым голосом выговорил Михал. — Сестра!.. Он чуть не заплакал. Затем вдруг прижал ладонь ко лбу. — Так вот на кого она похожа! — Юноша обращался к отцу. — На тебя и на Маргарету. Она и улыбается, как ты.
В его отчаянии ощущалось что-то преувеличенное, неестественное, как во всяком искреннем отчаянии. Выражение притворных чувств всегда выглядит гораздо естественнее. В покрасневших глазах, наполнившихся слезами, в дрожащих по-детски губах, в унылом лице — было даже что-то комическое.
— Однако, подобные утверждения следует доказывать! Иначе у меня будет слишком много детей! — Жигмонт оглядел всех, улыбаясь своей смешливой улыбкой, сияя нежными глазами.
В сущности, не происходило ничего смешного. На постели лежал труп. Делались мучительные унизительные признания. Но когда этот человек улыбнулся, все остальное вдруг показалось нереальным, почти несуществующим. Первой улыбнулась Ивана. За ней — Кларинда. Сквозь слезы усмехнулся Михал. Хихикнула Мария. Хмыкнул Чоба.
— Теперь позвольте мне рассказать мою правду — сказала Кларинда, все еще улыбаясь.
— Говори! — произнес Жигмонт уже серьезно.
Она немного помолчала.
Все ждали.
— Итог моей жизни — бескрайнее раскаяние, — заговорила Кларинда. — Я чувствую себя виновной. Я не прошу простить меня. Я сама никогда не прощу себя. Мы были две сестры — близнецы. Странные девочки мы были. Когда тяжело заболела наша мать, она просила отца беречь нас. По ее указанию были сделаны для нас два колечка с печаткой, изображавшей мужскую фигуру, а по обеим сторонам от нее — двух птиц с девичьими ликами. Бедная мать считала, что это символизирует нашу семью — отца и двух дочерей. Но как странно все обернулось! Это изображение сделалось символом нашего горя. Сейчас одно из этих колец — на пальце моей сестры, другое — в ее шкатулке. Пусть оба они теперь принадлежат ей. Пусть ее похоронят с ними, пусть с ними она обретет вечный покой!
Маргарета была бойчее, смелее меня. Отец больше любил ее. Это мучило меня. Мачеха изменила отцу и он отправил ее в монастырь. Тогда мы уже поселились в этом замке. Кажется, отец выиграл его в кости у прежнего владельца, пристрастного к азартным играм. Ночью Маргарета одна отправилась верхом в лес, чтобы выследить мачеху после того, как отца принесли мертвым с охоты. Но утром отец вернулся. Оказалось, что, упав в овраг, разбился другой человек, — любовник матери. Кажется, отец устроил все это нарочно. Все это мне рассказывала сестренка, горячась и путаясь по-детски. Мы не были привязаны друг к другу. Нам казалось несправедливым, что мы так похожи, так повторяем друг друга. Каждая из нас мечтала о том, чтобы остаться одной!
Человеку, который помог ему расправиться с любовником жены, отец обещал отдать одну из нас. Я не знаю, как он на это решился. Должно быть, мучительные страсти одолели его. Этот человек явился в замок. Он был уже немолод. Я запомнила его необычайно яркие голубые глаза. Он посмотрел на нас и предоставил отцу выбирать. И отец выбрал меня!
— Возьмите Кларинду! — сказал отец.
Старик согласился.
Сколько раз мы мечтали о том, как избавимся от взаимного унизительного сходства, превращающего нас в какой-то курьез, в игрушку природы. Мы хотели жить, существовать каждая — сама по себе, а не в роли близнецов, интересных лишь тем, что они — близнецы. Когда мы вошли в свою комнату и стали переодеваться, Маргарета уговорила меня остаться в замке.
— Когда меня не будет, отец полюбит тебя! А я так хочу путешествовать!
Я колебалась. Пожалуй, мне хотелось остаться. Но почему Маргарета не хочет остаться? Может быть, это скучно, плохо? Но в конце концов сестра уговорила меня. Она назвалась моим именем и старик увез ее. Она долго называлась моим именем, и когда рассказывала о своем детстве, рассказывала так, будто меня и не было никогда. Об этом я теперь знаю. Она пережила много приключений. От нашего двойничества она избавилась, но сама мысль о двойничестве бессознательно влекла ее. Старик счел, что мы наделены сильной волей. Одну из нас он решил научить странному ремеслу создания иллюзий. По его желанию люди видели все в том виде, в каком ему хотелось. Такой силой обладали его желания. Людей опасных ему он подчинял себе, делал своими учениками или убивал. Он часто забавлялся тем, что показывался людям в обличье их двойников. Немногие это выдерживали.
После отъезда сестры я осталась в замке. Я не стала выдавать себя за Маргарету и честно все рассказала отцу. Я видела, что он скучает по ней. Я стала задумываться — значит, отец видит нас разными! Для него мы не были двойным изображением одного и того же предмета. Постепенно мы с отцом подружились, много говорили. Я стала думать о сестре, я все острее ощущала, что она совсем не такая, как я. Я начала скучать о ней, представляла себе ее путешествия и завидовала ей.
Я была почти подростком, когда случилось то, что я не могу назвать никаким именем — если это горе, то почему я была наперекор всему так счастлива; а если это счастье, то почему я и теперь страдаю от этого!