В таёжных дебрях Подкаменной Тунгуски
Шрифт:
Приёмник был выдан мне для связи с внешним миром и скорейшего засыпания в условиях одиночества. Хотя и без него для перехода в мир Морфея после таёжного маршрута мне и полминуты было достаточно! Вот теперь можно было комфортно и в тепле ночевать! В этих местах днём на солнце температура воздуха доходила до +30 °C, а ночью нередко опускалась до 0 °C. Такие перепады характерны для резко континентального климата.
В связи с этим на ночь нам было положено по сто граммов водки. Ну и, конечно же, у нас был личный запас местной экзотики – питьевой спирт 96° с зелёно-белой этикеткой – «сучок». Его завозили для охотников, чтобы они могли на зимний сезон в зимовье нести меньший объём, и чтобы бутылка не лопнула при очень низкой температуре, так как
Неофициальный запас спирта хранился у моей одногруппницы Тани, и им распоряжалась она. Каждый вечер она выдавала нам по пятьдесят граммов этого сугубо местного экзотического для нас крепчайшего напитка. Поскольку и Лена, и Таня считали, что выдают нам спиртное единолично, а мы с Денисом не прилагали никаких усилий для того, чтобы разубедить их в этом приятном для нас заблуждении, то оказались в выигрышном положении и получали даже большую дозу, чем необходимо было для ночного обогрева. Таня тоже считала, что Николаю и так хорошо и тепло, и горячительные напитки ему ни к чему.
Как-то вечером Коля задержался у костра дольше обычного и стал невольным свидетелем ежевечернего отрядного действия перед отходом ко сну. Из их с Леной палатки раздался голос: «Ребята! Подойдите, пожалуйста, сюда». Мы подошли к палатке с металлическими кружками в руках, и, не заходя внутрь палатки, протянули свою посуду туда. Раздалось бульканье наливаемой жидкости, и мы вернулись к костру с частично заполненными кружками. Не успели не только опустошить живительный напиток, но и присесть на обрубки бревна, как раздался призывный голос из другой палатки. Мы были вынуждены быстро подойти туда со стограммовым запасом. Положение становилось угрожающим, мы были на грани разоблачения. Затаив дыхание ждали развязки. Из палатки показалась Танина рука с бутылкой спирта и налила нам в те же кружки свою дозу. Мы облегчённо выдохнули. На сей раз пронесло!
Коля, как заворожённый, молча, округлившимися, изумлёнными глазами наблюдал за стремительным развитием событий. Как выяснилось, он и не подозревал, что в его отряде каждый вечер происходит такой таинственный, вкусный для каждого мужчины обряд. Мы подошли к Коле от Таниной палатки с кружками, наполовину наполненными коктейлем водки со спиртом, называемым здесь «белым медведем». Николай, восхищённо глядя на нас, протяжно произнёс: «Н-у-у вы и ж-у-уки!».
Мы с Денисом, как и Таня с Леной, были уверены, что Коле не нужен дополнительный спиртовый подогрев, и только из вежливости предложили ему присоединиться к нам. К нашему великому удивлению, он выказал живой интерес к этому предложению, тут же подставив свою кружку для честной делёжки наших «белых медведей». Жадность никогда не относилась к числу наших с Денисом пороков. К тому же мы искренне посочувствовали Колиной проблеме женатого человека, находящегося в поле в одном отряде с такой заботливой половиной, точно знающей за него, чего он хочет, а чего – нет. Эти причины способствовали зарождению в нас чувства мужской солидарности с товарищем, вызвали сочувствие к тяжёлой Колиной участи и побудили нас взять нашего начальника в ежевечерние собутыльники. Тем более, что выдаваемая нам двойная доза, позволяла сделать это практически без ущерба для достижения конечного результата.
Мы соблюдали конспирацию, и наши тайны: и двойная выдача спиртного, и его честная делёжка с Колей, – остались нераскрытыми до конца сезона. Теперь после пожеланий спокойной ночи женщинам, мы с Колей задерживались для бесед ещё на час-другой, якобы для обсуждения производственных проблем. На самом деле, после употребления «белого медведя» нам необходимо было потрепаться на любые темы, чтобы положительный эффект от употребления ценного продукта не пропал даром. И действительно: выпить и не поговорить – ну это было бы уж слишком! Во всяком случае, с точки зрения русского человека.
5. На точке
Обычный полевой день
Все три отряда были оснащены рациями типа «Карат». Каждый вечер в определённое время на общей волне, начальники отрядов выходили на связь с начальником экспедиции. Борис Константинович находился в фактории Ошарово с более мощной радиостанцией «Алмаз». Ему докладывали о состоянии текущих дел, о проблемах, о потребностях отрядов в продовольствии и оборудовании, о здоровье сотрудников отрядов.
На первую точку наш отряд прибыл в количестве пяти человек: Коля, его жена Лена, Денис, ваш покорный слуга, и Таня. Немного позже к нам присоединился шестой участник – секретарша института Валя. Наш обычный день начинался с разведения костра и плотного завтрака из мяса с кашей или макаронами. В экспедицию на весь период полевых работ был завезён запас тушёного мяса в консервных банках, называемый в народе «тушенкой», но его сдали в конце сезона начальнику партии практически нетронутым. В первые дни заброски наши ребята «добыли» лося, поделили его между отрядами и ели исключительно «свежатинку» или «убоинку» – как здесь принято было называть свежее мясо.
Хлеба, как такового, не было, да и откуда ему было взяться в глухой тайге! Сначала ели не очень вкусные твёрдокаменные галеты, которые необходимо было долго размачивать в воде перед употреблением, чтобы ненароком не поломать об них зубы. Потом наша сердобольная повариха с Ошаровской базы – легендарная Митрофановна – научила печь на раскалённом в костре камне лепёшки из муки. С её лёгкой руки вся экспедиция называла их «ландоликами». Название оказалось настолько запоминающимся, что навсегда прижилось не только в моей, но и в семьях многих других участников экспедиции, и существует до сих пор. Эти самодельные, кое-где пригоревшие, лепёшки были всё-таки намного вкуснее галет, довольно быстро всем надоевших. «Ландолики» были торжественно введены в наш ежедневный рацион, несмотря на трудоёмкость их изготовления.
Хотя, с другой стороны, почти всё свободное время члены отряда проводили у согревающего, освещающего и сближающего народ костра, так что можно было без большого напряжения совмещать приятное с полезным. Одним из местных доступных нам кулинарных изысков, конечно же, был индийский чай второго сорта, завариваемый в котелке с пучком зверобоя и листьями чёрной смородины. Иногда заваривали его «с головёшкой»: в кипяток засыпался чай, а сразу следом опускалась на несколько секунд горячая головня, что придавало немного кофейного вкуса получающемуся напитку. Впоследствии, я много раз заваривал подобные чаи и во время полевых работ, и дома, и на базах отдыха. Но таким вкусным, как на Подкаменной Тунгуске, он нигде и никогда не был!
После превращённого в целый ритуал завтрака, мы с Денисом и Колей вынимали из планшетов топографические карты. В результате честной делёжки, выясняли, кто по какому из намеченных на сегодняшний день маршрутов пойдёт. Отмечали на картах устья притоков – начала каждого из походов. Назначив контрольное время встречи вечером, разъезжались по исследуемым сегодня притокам Подкаменной Тунгуски: Коля с женой Леной и Валя с Денисом – на широком устойчивом вместительном «Прогрессе», а мы с Таней – на выданном мне в сезонную собственность юрком маневренном «Пеликане». Мой «корабль» иногда бывал и быстроходным, но только тогда, когда я ездил в маршруты один. А впрочем, расстояния по реке от очередной отрядной базы были небольшими, светового дня для завершения маршрута нам вполне хватало, так что мы никуда особенно и не спешили.