В таёжных дебрях Подкаменной Тунгуски
Шрифт:
Вторую палку своего грозного оружия я держал в правой руке, поддерживая напряжение соединительного шёлкового шнура «унчаков» для нанесения быстрого и сильного удара. Схватка обещала быть очень быстрой, поэтому я решил, без всяких прицеливаний и премудростей, бить Славе в лоб. Однако, как выяснилось чуть позже, не один я наблюдал за развитием этой трагикомедии. Сын начальника экспедиции, Пашка, только что демобилизованный после срочной службы в армии, и мой сокурсник Денис, вдруг вынырнувшие из темноты, перехватили Славу метрах в трёх от меня. Сразу же навалилось ещё несколько человек, у него из рук вырвали нож, связали и оттащили в палатку. Во время перетаскивания упирающегося «героя – любовника» к месту его «принудительного отдыха», он кричал мне: «Ночью лови птичку из моего ружья! Она к тебе обязательно прилетит!».
Спальный мешок
После удачно завершившейся разборки со Славой, Валя позвала Дениса, и он зашёл в её палатку. Она лежала в марлевом пологе, в спальном мешке, старательно закрывая лицо. Да, ей было что прятать! О ходе и результатах разборки со Славой он ничего не рассказывал, всё и так происходило в непосредственной близости от палатки, и через тонкий брезент было хорошо слышно. Он утешал, как мог.
Она, молча, слушала, потом, как-то совершенно неожиданно для него, вдруг произнесла: «Я буду твоей, когда захочешь, хоть сейчас!». Надо ли говорить, что в нашу палатку Денис в эту ночь не пришёл! Раздевшись в пологе, он нырнул в её, довольно просторный спальник. К великому его удивлению и удовольствию она была уже совершенно голой! То есть, заранее приготовилась к встрече с ним и любовному продолжению. На мой вопрос утром: «Спишь на ходу! Что, было совсем не до сна?». Он ответил: «Если подремали половину ночи, то хорошо. Должен же я был утешить пострадавшую женщину!».
Весёлый смех был ему ответом. Не обязательно подводить под свои желания идейную базу. Мы ребята образованные, развитые, и с головой у нас всё в порядке. Мы всё понимаем, одобряем и поддерживаем. Вот только бескорыстного гуманиста перед нами не надо изображать!
Наутро наш отряд вернулся на свою базу. Теперь маршруты с Валей стали проходить для Дениса гораздо интереснее и динамичнее! Она больше не доставляла ему лишних хлопот нытьём и капризами. Ей было совсем не до этого – она переживала расцвет своего нового романа. Они начинали сексуальные игры сразу по выходу из лодки у первых кустов в пойме реки, едва успев проститься с Колей и Леной и дождаться их отплытия за пределы видимости. В начале сезона маршруты нашего отряда проходили среди цветущих жарков, затем через бескрайние поля голубики, ещё позже – среди кустов красной смородины. То есть первозданной романтической обстановки для красивого развития их любовного приключения было предостаточно. Денис и Валя сочетали сексуальные услады с любованием цветами или ленивым поеданием ягод во время расслабленного отдыха после очередных объятий. Бессонных ночей им было мало, они несколько раз прерывали для страстных слияний свой маршрут.
Как они спасались от комаров во время нежных занятий друг другом, нам было непонятно. А может быть, в порывах страсти им было не до мелочей, и они просто не замечали этих надоедливых насекомых? Из скромности мы не задавали им этот вопрос, не желая лишний раз смущать, увлечённых друг другом любовников, но в их отсутствие среди сотрудников отряда живо муссировалась тема: «Способы защиты от комаров во время любовных занятий в таёжном маршруте!». Увлечённые занятиями, далёкими от – производственных, Валя и Денис плохо контролировали потраченное на личные дела время. Всё это приводило к некоторому затягиванию времени прохождения маршрута. Коля учёл это, начал назначать более позднее контрольное время встречи, чтобы подъехать за ними на «Прогрессе» и отвезти на базу после окончания таёжного похода.
Людей в округе было немного, каждый был на виду, и об их романе, как, впрочем, и о всех других, завязавшихся в экспедиции, наблюдала и судачила вся округа на сотни километров во все стороны реки. Это стало понятно, когда остановившийся по пути Сергей – «Абвер», запросто спросил у вышедшего из тайги с букетиком цветов Дениса: «А что, твоя Валя любит полевые цветы?». Денис сначала смешался, не зная, что ответить, так как считал, что его роман наглухо скрыт от посторонних глаз пределами отряда. Лишь через некоторое время он, да и все мы узнали, что жизнь каждого человека здесь гораздо больше на виду, чем в многомиллионном, и даже небольшом городе.
В частном доме фактории Куюмба
Через некоторое время начальник нашего отряда, Коля, видя завязавшийся между Денисом и Валей роман и желая помочь им, посоветовал поселиться в одной палатке, что они с удовольствием тут же и сделали!
Примерно в середине сезона мы расположили базу отряда в фактории Куюмба. Это селение насчитывало более двухсот человек и считалось одним из самых обжитых и оживлённых мест на Подкаменной Тунгуске.
Экспедиция арендовала у местного охотника половину его обширного частного дома. После палаток он показался нам пятизвёздочным отелем, тем более что был довольно большим по площади, и половина этого дома была больше некоторых целых. Здесь была и вся необходимая посуда, и несколько деревянных кроватей, одна из которых была широченной и высокой. Кровати были застелены мягкими пуховыми перинами, проваливавшимися чуть ли не до пола, по их углам располагались большие деревянные шары, украшенные резьбой. Здесь это считалось, чуть ли не верхом вкуса, моды и домашнего уюта.
На окнах белели занавески с выбивными узорами. Открытый шкаф с посудой и входная дверь были отгорожены длинными ситцевыми занавесями, синими с яркими красными цветочками. Дом был бревенчатый с небольшими окнами, низенький, больше похожий на маленькую крепость, с огромной, на полдома печью. Такие дома здесь делались для защиты от хищных зверей и лучшего сохранения тепла. Хотя в этом доме с окнами-бойницами можно было выдержать и осаду «двуногих зверей».
Здесь юным любовникам вообще отвели отдельную комнату. Ту самую единственную высокую и широкую кровать, покрытую бездонной толщины пуховой периной с пуховыми же подушками и одеялом, тоже отдали им для свободного маневра во время ночных забав. В такой обстановке они буквально погрязли в роскоши и наслаждениях! Все ночи напролёт они пылко и самозабвенно занимались любовными утехами. Хотя старались не шуметь, но всё равно, время от времени забывались и будили нас. Новоиспечённые любовники старательно, с похвальным рвением, совершенно не щадя сил «маневрировали» на жалобно поскрипывающем, предоставленном им широченном пуховом «сексодроме».
Коля, в отсутствие рядом Вали с Денисом, сетовал на то, что столько пыла и энергии: «…пропадает зря, а не используется в общественно полезных целях, как-то: распиловка и колка дров, приготовление вкусной и полезной пищи для личного состава отряда в больших количествах, и тому подобного!». Вот только наши герои-любовники были другого мнения на этот счёт, и подобных мелочей, без напоминания, не замечали вообще. Когда они спали, и как умудрялись днём ходить в маршруты, для нас было загадкой. Окружённая заботой и любовью Дениса, Валя поправлялась быстро.
К ней стала возвращаться присущая её натуре в повседневной жизни ехидность. Во всяком случае, Денис утверждал, что выяснил это точно. В одну из первых ночей в Куюмбе он с особенным пылом приступил к любовным утехам. Однако, как ни странно, – у него ничего не получалось. В ночной тишине особенно ядовито прозвучал негромкий, нарочито безучастный, насмешливо-вкрадчивый голосок Вали: «Что, ничего не получается? А ты попробуй снять с меня трусики, может быть, тогда лучше получится!».
Этот казусный смешной эпизод со временем выплыл наружу, и вот как рассказ о нём прозвучал из уст самого (прижатого нами с Колей к стенке!) Дениса: «Эта фраза как будто обдала меня ведром холодной воды. Я вздрогнул, похолодел, на мгновенье замер, затем почувствовал досаду, и даже злость на себя, кровь горячо прилила к голове и запульсировала в висках. Появилось какое-то весёлое возмущение Валей с её сарказмом: «Ах, ты так со мной, ну тогда держись!». В эту ночь у меня и так было предостаточно любовного пыла, да ещё Валя подкинула дров в огонь, задев за живое своим колким замечанием, так что я был неудержим, и к утру любовница, к великому моему удовольствию, запросила пощады, потешив глубоко уязвлённое самолюбие».
Впрочем, это событие никак не сказалось на её способности и любви к иезуитской насмешливости. Вскоре вечером она начала писать очередное письмо матери. Для завязывания беседы Денис, как обычно, подсел к ней и спросил: «Кому и о чём письмо, если не секрет?». Тихий, невинный голосок пропел: «Нет никакого секрета. Рассказываю, что меня здесь любят, даже не снимая с интимных мест нижнего белья!». Ох, и язвища оказалась! Однако описываемая ситуация была настолько комичной, а артистизм её подачи – настолько высок (чувствовалось, что Валя – прирождённая змеища подколодная!), что удержаться от хохота было выше сил Дениса. Следом за ним не удержалась, прыснула в кулак и Валя. Ну, такую ехидность можно было бы ей ещё и простить.
В тихой замкнутой, оторванной от цивилизации полевой таёжной жизни, бедной на новые события, все перипетии и нюансы романа Дениса и Вали, бесчисленные оттенки их взаимоотношений: размолвок и примирений, служили постоянным развлечением для сотрудников отряда, являлись предметом повышенного внимания, ежевечернего обсуждения и шуток геологов. Валя же и Денис, постоянно находившиеся в центре внимания, чувствовали себя как герои многосерийного любовного фильма на съёмочной площадке.Прощание
Видимо ожидая, что естественным завершением их романа будет женитьба, Валя повела с Денисом разговор об их совместной жизни по возвращении в Москву. Он не был москвичом, и после окончания МГУ должен был поехать работать по месту официального распределения в какой-нибудь регион СССР. Она говорила: «Зачем тебе эти распределения на периферию? Давай официально распишемся, и ты получишь подмосковную прописку и останешься в Москве. Жить будешь у меня, места хватит. И, наконец, я просто люблю тебя. А ты? Неужели я совсем тебе безразлична? Этого же не может быть! А как же тогда наш роман здесь?».