В тупике [= Смеющийся полицейский] (журнальный вариант)
Шрифт:
Колльберг удивленно посмотрел на него:
– Как это – знаем?
– А так. Убийством Тересы. Ясно как божий день.
– Убийством Тересы?
– Да. Тебе такое не приходило на ум?
– Нет, – ответил Колльберг. – Не приходило, хотя я пересмотрел все нераскрытые дела за последние девять лет. Почему же ты ничего не говорил? Видно, не все можно передать с помощью телепатии.
– Не все, – молвил Мартин Бек. – А кроме того, убийство Тересы случилось шестнадцать лет назад. Следствие проводила городская полиция.
– Так ты уже просмотрел протоколы?
– Только бегло. Там более тысячи страниц. Все документы лежат в Вестберге. Может, поедем туда?
– Обязательно.
В машине Мартин Бек сказал:
– Ты, наверное, догадываешься, почему Стенстрём взялся за это дело?
Колльберг кивнул:
– Наверное, потому что оно было самое трудное из всех.
– Вот именно. Самое безнадежное из всех безнадежных. Он хотел показать, на что он способен.
– И дал себя застрелить, – молвил Колльберг. – Так глупо, черт возьми. И какая связь?
Мартин Бек не ответил. Они молчали до тех пор, пока не доехали до Вестберга, поставили машину перед полицейским участком и вышли на мокрый снег. Затем Колльберг сказал:
– Можно ли распутать дело Тересы? Теперь, через столько лет?
– Трудно это представить, – ответил Мартин Бек.
Колльберг тяжело вздыхал и отупело машинально переворачивал вороха сшитых вместе рапортов.
– Необходима неделя, чтобы все это пересмотреть, – сказал он.
– По меньшей мере. А фактические данные ты знаешь?
– Нет. Даже в самых общих чертах.
– Ну так слушай.
Мартин Бек, листая бумаги, начал рассказывать:
– Утром десятого июня тысяча девятьсот пятьдесят первого года один человек, разыскивая своего кота в кустах на Стадсхагсвеген, набрел на убитую женщину. Она была раздета и лежала ничком, с вытянутыми вдоль тела руками. Судебная экспертиза установила, что ее задушили и что она была мертва уже около пяти суток. Тело хорошо сохранилось: наверное, лежало в морозильнике. Обследование места преступления показало, что оно могло там пролежать самое большее двенадцать часов. Потом это подтвердил еще один свидетель, который в предыдущий вечер проходил мимо тех кустов и не мог не заметить убитой. Были найдены нитки и волокна ткани, которые свидетельствовали, что тело привезено туда завернутым в серое одеяло. Таким образом, стало ясно, что женщина была убита в другом месте. Никаких следов преступника – отпечатков ног или еще чего-либо – не выявлено.
Мартин Бек перевернул лист.
– Жертву опознали в тот же самый день. Это была Тереса Камарайо, двадцати шести лет, родом из Португалии. Происходила из зажиточной семьи, которая пользовалась славой ревностных католиков. В Швецию она приехала в сорок восьмом году. Приехала учиться. А дальше банальная история: несчастная любовь со своим сокурсником, беременность. Любовник к ней охладел. Аборт. Возвращаться в Португалию не захотела, понимала, какой прием ожидает ее дома.
– А кто опознал труп?
– Полиция. То есть персонал полиции нравов. Последние два года Тересу там хорошо знали. А теперь подходим к основному. Полиция нашла трех свидетелей, которые накануне вечером, девятого июня, в половине двенадцатого видели машину на Стадсхагсвеген в начале той дорожки, где найдено тело убитой. Все свидетели – мужчины. Двое из них проезжали на своем автомобиле, и один проходил мимо этого места. Те, что проезжали, видели еще и мужчину, который стоял около машины. Около него на земле лежала какая-то вещь размером с человеческое тело, завернутая во что-то похожее на серое одеяло. Третий свидетель проходил на несколько минут позже и видел только машину. Внешность мужчины свидетели толком описать не могли. Шел дождь, а тот человек стоял в тени. Но…
– Что «но»?
– Но что касается машины, то все трое свидетелей были единодушны. Они назвали французскую марку «рено КВ-4».
– А что дальше? – молвил Колльберг.
– Дальше стокгольмская полиция провела такое широкое следствие, какого еще никогда не проводили у нас. Протоколы выросли до неслыханных размеров. Да ты и сам видишь. Допрошены десятки людей, которые знали Тересу Камарайо и общались с ней, но не посчастливилось установить, кто последний видел ее живой. След обрывался ровно за неделю перед тем, как ее нашли мертвой. Она провела вечер с одним парнем в гостинице на Нюбругатан и попрощалась с ним в половине первого перед рестораном на Местер Самуэльсгатан. Точка. Дальше проверили все машины марки «рено КВ-4». Сперва в Стокгольме, а потом по всей Швеции. На это затратили почти год. И наконец было доказано, что ни одна из них не могла стоять в половине двенадцатого вечера девятого июня тысяча девятьсот пятьдесят первого года на Стадсхагсвеген.
– А те свидетели…
– Двое работали вместе. Один был хозяином автомобильной мастерской, второй работал там механиком. Третий также знал хорошо марки машин. По профессии он был… А ну угадай, кто?
– Директор завода «Рено».
– Нет. Полицейский из автодорожной инспекции. Всех троих свидетелей подвергли целому ряду тестов. Они должны были угадывать марки разных машин по очертаниям, показываемым на экране. Все трое ни разу не ошиблись, а механик из автомобильной мастерской знал даже очень редкостные модели, такие, как «испано-сюиза» или «пегасо».
– А какой вывод из этого сделали ребята, проводившие следствие? спросил Колльберг.
– Они были уверены, что имя убийцы есть в наших протоколах: кто-то из многочисленных свидетелей, знавших Тересу. Но выявить его невозможно.
Колльберг минуту помолчал, потом спросил:
– А что известно о Тересе?
Мартин Бек указал на протоколы и сказал:
– Среди этих бумаг большинство допросов мужчин, которые с ней встречались. Они говорили, что Тереса была очень навязчива. Многим это не нравилось, особенно тем, кто был женат.
– А что случилось с ее любовником?
– Он встретил порядочную девушку, женился, имеет двоих детей и счастливо живет в своей вилле на Лидингё. Его алиби безупречно.
Колльберг заглянул в одну из папок.
– Боже мой, такой красивой девушки я еще не видел! – воскликнул он. Кто делал эти фотографии?
– Один фотолюбитель, который имел стопроцентное алиби и никогда не ездил на машинах марки «рено КВ-4».
Они вновь замолкли. Наконец Колльберг спросил:
– А какая может быть связь между этим происшествием и Стенстрёмом да еще восемью другими людьми, которых застрелили в автобусе через шестнадцать лет?