В тупике [= Смеющийся полицейский] (журнальный вариант)
Шрифт:
Фредрик Меландер был высокий худощавый мужчина, важный на вид, с методическим складом характера. Ему было сорок восемь лет, и он был старшим следователем стокгольмского уголовного розыска. Колльберг ранее работал вместе с ним несколько лет. Сколько именно, он не помнил. Зато Меландер никогда ничего не забывал.
Почти совсем седой человек лет пятидесяти осторожно приоткрыл дверь и нерешительно остановился на пороге.
– Что там у тебя, Эк? – спросил Мартин Бек.
– Я по поводу автобуса, – сказал седой.
Дверь
– Черт, так что же удивительного в том автобусе? – спросил Меландер.
– А то, что как раз автобусы этого типа не ходят сорок седьмым маршрутом.
– Не ходят?
– То есть я хочу сказать, что они обслуживают другой маршрут. А там курсируют немецкие автобусы марки «Бюссинг». Также двухэтажные. Этот очутился на маршруте просто случайно.
– Великолепная ведущая нить, – сказал Гюнвальд Ларссон. – Маньяк, убивающий людей исключительно в английских автобусах. Ты это хочешь сказать?
Эк только посмотрел на него. Гюнвальд Ларссон отряхнулся и спросил:
– Кстати, что за стая обезьян толчется в коридоре?
– Журналисты, – сказал Эк. – Кто-то должен поговорить с ними.
– Только не я, – сразу заявил Колльберг.
– А Хаммар, или министр юстиции, или кто-то другой из высшего начальства не огласит коммюнике? – спросил Гюнвальд Ларссон.
– Оно, наверное, еще не сформулировано, – ответил Мартин Бек.
Гюнвальд Ларссон оглядел кабинет и большой волосатой рукой убрал с лица мокрые волосы.
– Кто-нибудь уже разговаривал с матерью Стенстрёма? – спросил он.
В комнате наступила мертвая тишина, как будто эти слова отняли речь у всех присутствующих, включая вопрошавшего.
Наконец Меландер повернул голову и сказал:
– Да, ей сообщили.
Занятые каждый своим делом, они не заметили, когда вошел Эйнар Рённ со списком убитых в автобусе. Гюнвальд Ларссон первым протянул руку за бумагой.
– Ага, сейчас посмотрим, – нетерпеливо сказал он и, бросив лишь взгляд на листок, возвратил список Рённу. – Такого бисера я отродясь не видывал. Читай сам.
Рённ вынул очки и откашлялся.
– Из восьми убитых четверо жили вблизи конечной остановки, – начал он. – И тот раненый тоже там живет.
– Будь добр по порядку, если можешь, – попросил Мартин Бек.
– Номер первый – водитель Густав Бенгтссон. Две пули в затылок. Ему было сорок восемь лет. Женат, имел двоих детей и проживал на Инедальсгатан, пять. Семья оповещена. Это был его последний рейс. Он должен был высадить пассажиров на конечной остановке, а потом отвести автобус до остановки Хорнсберге на Линдхагенсгатан. Кассу никто не ограбил, а в кошельке у водителя также было сто двадцать крон.
Рённ посмотрел на своих слушателей поверх очков:
– Пока что о нем все.
– Давай дальше, – сказал Меландер.
– Я буду придерживаться того порядка, что на схеме. Таким образом, дальше идет Оке Стенстрём. Убит пятью выстрелами в спину. Ему было двадцать девять лет, и жил он…
Гюнвальд
– Это можно пропустить. Мы знаем, где он жил.
– А я не знаю, – сказал Колльберг. Рённ откашлялся.
– Он жил на Тьеровсгатан вместе со своей невестой…
Гюнвальд Ларссон вновь перебил его:
– Они не обручены. Я недавно спрашивал его.
Мартин Бек сердито посмотрел на него и кивнул Рённу, чтобы тот продолжал.
– Он жил с Осой Турелль, двадцати четырех лет, служащей в бюро путешествий.
Меландер вынул изо рта трубку и сказал:
– Ее оповестили.
Ни один из них не посмотрел на снимок обезображенного тела Стенстрёма. Они уже его видели и не хотели смотреть еще раз.
– В правой руке он держал служебный пистолет, сняв его с предохранителя, но ни разу не выстрелил. В кармане у него найден кошелек с тридцатью семью кронами, удостоверение личности, фотокарточка Осы Турелль, письмо от матери и несколько квитанций. А еще водительские права, блокнот, ручки и ключи. Нам все это возвратят из лаборатории, когда закончат работу. Читать дальше?
– Да, пожалуйста, – молвил Колльберг.
– Девушку на сиденье рядом со Стенстрёмом звали Бритт Даниельссон. Ей было двадцать восемь лет, незамужняя, работала в больнице на Сабатсберге медсестрой.
– Интересно, не ехали ли они вместе, – сказал Гюнвальд Ларссон. – Не шастал ли Стенстрём слегка налево?
Рённ укоризненно посмотрел на него.
– Надо будет выяснить, – сказал Колльберг.
– Она жила на Карлбергсвеген, восемьдесят семь, вместе с другой медсестрой из Сабатсбергской больницы. По словам этой девушки, которую зовут Моника Гранхольм, Даниельссон возвращалась из больницы. Убита выстрелом в висок. Она единственная из всех жертв, которой досталась только одна пуля. В ее сумочке найдено тридцать восемь мелких предметов. Надо их перечислять?
– На кой черт? – сказал Гюнвальд Ларссон.
– Под четвертым номером в списке стоит Альфонс Шверин, тот, который остался жив. Он лежал навзничь между задними продольными сиденьями. Известно, что он одинокий и живет на Норра Сташунсгатан, сто семнадцать. Ему сорок три года, а работает он в одной дорожной конторе. Кстати, как он сейчас?
– До сих пор не пришел в сознание, – сказал Мартин Бек. – Врачи надеются, что он придет в себя, но не уверены, сможет ли он говорить.
– Ну а тот, в углу? Номер пять? – Бек показал пальцем на заднее сиденье в правом углу автобуса. Рённ заглянул в свои заметки.
Мохаммед Бусси, алжирский подданный, тридцати шести лет. В Швеции родственников не имеет. Жил в своеобразном пансионате на Норра Сташунсгатан. Наверное, ехал с работы домой из «Зигзага» – гриль-ресторана на Васагатан. Это пока что о нем все.
– Араб? – переспросил Гюнвальд Ларссон. – Они любят у себя дома устраивать стрельбища.
Твое политическое образование просто ошеломляет, – заметил Колльберг. – Тебе необходимо перейти на службу в полицию безопасности.
Она называется государственной полицией по вопросам безопасности, поправил его Гюнвальд Ларссон.