В тупике [= Смеющийся полицейский] (журнальный вариант)

Вале Пер

– Что-то я не могу понять, – сказал Гюнвальд Ларссон.

– В горизонтальном положении, или в первом, обе двери закрыты, спокойно продолжал дальше Эк. – В положении втором, одно движение вверх, открывается задняя дверь, в положении третьем, два движения вверх, открываются обе двери. Ручка поворачивается также вниз, положения четвертое и пятое. Одно движение вниз – открывается передняя дверь, два вниз вновь-таки открываются обе двери.

– Подытожим, – сказал Хаммар.

– Итак, – сказал Эк. Человек, стрелявший

от задних дверей, должен был пройти к переднему сиденью, наклониться над водителем, который лежал на руле, и повернуть ручку в положение четвертое. Тогда открылась передняя дверь, именно та, которая осталась открытой, когда прибыла полиция.

Мартин Бек сразу ухватился за нитку.

– И в самом деле, есть признаки, которые показывают, что последние выстрелы были сделаны тогда, когда преступник двигался по проходу в переднюю часть автобуса.

– Чисто окопная тактика, – заметил Гюнвальд Ларссон. – Круговая.

– Гюнвальд минуту тому назад весьма метко прокомментировал, что он ничего не понимает, – сухо сказал Хаммар. – Это свидетельствует о том, что преступник был ознакомлен с автобусом, разбирался в его приспособлениях.

– По крайней мере, умел открывать двери, – уточнил Эк.

В комнате наступила тишина. Хаммар наморщил лоб. Наконец он сказал:

– Следовательно, вы считаете, что кто-то встал посреди автобуса, перестрелял всех, после чего пошел себе прочь? И никто не среагировал? И водитель ничего не заметил в зеркальце?

– Нет, – сказал Колльберг. – Не совсем так.

– А как?

– Кто-то сошел задней лестницей с верхнего этажа автобуса со снятым с предохранителя автоматом, – сказал Мартин Бек.

– Кто-то, кто сидел там какое-то время один, – прибавил Колльберг. Кто-то, кто выжидал удобного момента.

– Водитель может знать, что на втором этаже есть пассажиры? – спросил Хаммар.

– На лестнице вмонтирован фотоэлемент, – ответил Эк. – Он передает сигнал на счетчик, который размещается на щитке управления. После каждого, кто проходит наверх передней лестницей, счетчик прибавляет единицу. Таким образом, водитель все время знает, сколько пассажиров сидит наверху.

А когда автобус остановился, счетчик показывал нуль?

– Да.

Хаммар немного помолчал, затем сказал:

– Уж очень все кажется продуманным. Сумасшедший убийца так обстоятельно не может планировать своих поступков.

– Неужели? – сказал Гюнвальд Ларссон. – – А тот сумасшедший в Америке н прошлом году застрелил с башни свыше тридцати человек. И точно все рассчитал. Даже взял себе еду.

– Да, сказал Хаммар, но одного он не рассчитал.

Чего именно?

– Как оттуда выбраться, – ответил за Хаммара Мартин Бек.

* * *

Через семь часов, в десять вечера, Мартин Бек и Колльберг все еще сидели в Доме полиции на Кунгсхольмсгатан.

Следствие не стронулось с места. Раненый, находящийся в Каролинской больнице, был все в таком же тяжелом состоянии.

После полудня заявили о себе двадцать, свидетелей. Как выяснилось, девятнадцать из них ехали другими автобусами. Остался единственный свидетель, восемнадцатилетняя девушка, которая села на площади Нюбру и проехала две остановки, а там пересела в метро. Она сказала, что с нею вышли из автобуса еще несколько пассажиров. Водителя она опознала, но это было всё.

Koлльберг нервно ходил взад и вперед, все время поглядывая на дверь, словно надеялся, что вот сейчас она дернется и кто-то ворвется в комнату. Мартин Бек стоял перед схемой на стене. Он заложил руки за спину и покачивался с носков на пятки – эту привычку он приобрел давно, еще когда был патрульным полицейским, и никак не мог от нее избавиться.

В этот миг в комнату вошел Хаммар.

– Завтра получите пополнение. Новые силы. Из провинции. – Хаммар сделал короткую паузу. Затем многозначительно добавил: – Это считается необходимым.

– Кого? – спросил Колльберг.

– Завтра прибудет какой-то Монссон из Мальмё. Вы его знаете?

– Я встречал его, – сказал Мартин Бек. не обнаруживая никакого энтузиазма.

– Я тоже, сказал Колльберг.

– А еще они хотят направить к нам Гуннара Альберга из Муталы.

– Парень что надо, – вяло сказал Колльберг.

– О других я не знаю, – сказал Хаммар. Кто-то, кажется, приедет из Сундсвала.

– Ладно, – сказал Мартин Бек.

– Если, конечно, вы сами не разгрызете этого орешка раньше, – угрюмо сказал Хаммар.

– Конечно, – сказал Колльберг. – Что мы имеем? Факты свидетельствуют о том, что вчера вечером кто-то застрелил в автобусе девять человек. И что преступник, следуя известному международному примеру сенсационных массовых убийств, не оставил никаких следов, поэтому его не поймали. Он, конечно, мог наложить на себя руки, но если это и сделал, то мы ничего не знаем. У нас две существенные путеводные нити: пули и гильзы могут привести нас к оружию, которым пользовался убийца, а раненый может прийти в сознание и сказать, кто стрелял. Поскольку он сидел в самом конце автобуса, то мог видеть убийцу.

– Так, – сказал Хаммар.

– Это немного, – молвил Колльберг. – А особенно если Шверин умрет или окажется, что он утратил память. Он очень тяжело ранен. Мы, например, не знаем причины преступления. У нас нет ни одного порядочного свидетеля.

– Свидетель еще может найтись, – сказал Хаммар. – А причину убийства не трудись искать. Массовые убийства совершают психопаты, а основанием для этого часто служат их болезненные представления.

– Вот как? – сказал Колльберг. – Меландер знакомится с научной стороной дела. Наверное, скоро у него будут выводы.