В вихре времени
Шрифт:
Они не спеша вывели лошадей на поле. Всадников было много, и Искра испуганно прижала уши к голове. Николай шёл рядом, поглаживал её по шее и шептал: "Мири чаюри, мири чаюри (моя девочка)". Искра чуть кивала изящной вороной головой, словно понимала его слова. Ерофеев удивлённо на них поглядывал.
На манеже Николай дал кобылке припасённый кусочек сахара и, увидев, что та успокоилась, уверенно запрыгнул в седло. Норовистая лошадь встала, как вкопанная, показывая всем своим видом, что никуда не поедет. Николай тронул Искру шенкелем, и та неохотно тронулась с места.
Впереди ехал поручик и снисходительно поглядывал на осторожные движения Елагина. Молодой офицер чувствовал себя в своей стихии. Он пускал коня то рысью, то галопом, то иноходью. Так, без приключений, они проехали два круга.
На самодовольном лице Ерофеева сияла улыбка превосходства над гражданскими – никто не мог сравниться с новоиспечённым кавалеристом. От избытка чувств он звонко щёлкнул хлыстом… Искра, идущая следом, вздрогнула и прижала уши к голове. Николай не успел среагировать, как в следующее мгновение она дёрнулась с места и понесла, с безумным видом обгоняя всех лошадей на круге. Николай быстро вынул ноги из стремени, чтобы в случае падения не оказаться в них, как в мышеловке…
Кобылка подбежала к барьеру и высоко взлетела в прыжке. Николай плотно обхватил ногами её круп и удержался в седле. Безумная скачка продолжилась… Елагин понял – есть единственный способ остановить неразумное создание. Правой рукой он потянул поводом на себя голову Искры. Та чуть повернула морду, но продолжала бежать со скоростью испуганного мустанга. Тогда Николай натянул повод сильнее. Голова лошади уткнулась носом в сапог наездника. Теперь было не видно, куда бежать, и Искра, наконец, неохотно остановилась. Скачка закончилась так же внезапно, как и началась…
Подбежали Ерофеев с Мишей и взяли Искру под уздцы.
– Вы хороший наездник, Николай Константинович, я восхищён…
– Благодарю вас, Андрей Сергеевич, но в следующий раз будьте осторожны с хлыстом, особенно если объезжаете норовистых кобылок, – холодно ответил Елагин.
Ерофеев покраснел, он понимал, что неправ, но извиняться не собирался.
– А что вы шептали лошади, не скажете? Я не понял, на каком языке?
– На цыганском.
– Вот как? Вы не цыганского племени? Внешне даже чем-то похожи – глаза больно чёрные.
– Нет, Андрей Сергеевич, я русский, – засмеялся Николай, – просто в детстве я с крестьянскими детьми в ночное ходил, а к костру, бывало, цыгане подсаживались, рассказывали всякое… Один из них меня нескольким словам и обучил…
– Господа, господа, – вмешался в разговор Михаил – он завёл лошадей в конюшню и теперь вернулся, довольно потирая руки, – я принял решение купить всех трёх лошадей, и приглашаю вас отпраздновать мою покупку – поедемте в «Стрельну», я заказал столик…
Николай хотел отказаться – ему не очень нравился Ерофеев, но подумал, что может что-нибудь узнать о Марии, и согласился…
Ресторан «Стрельна» считался более тихим местом, чем, например, «Яр», куда съезжались с ипподрома и счастливчики, которым повезло выиграть большой куш, и неудачники – заливать своё горе из-за проигранных денег. В «Стрельне» столики уютно располагались среди тропической зелени, а в бассейне с фонтаном плавали живые стерляди. Николай порадовался, что даже оркестр здесь не гремел над ухом, а звучал словно издалека – мягко.
Официант принёс приятелям шампанское и закуски.
Поручик Ерофеев чувствовал себя самым красивым среди всех и, как это свойственно самоуверенному молодому человеку, после нескольких бокалов начал хвастаться.
– Вот смотрю я на вас, господин Елагин, и удивляюсь: почему вы не выбрали военное поприще? Из вас бы отличный офицер получился. Род у вас древний, вы тоже могли бы в Александровское училище поступить.
– Андрей Сергеевич, вам не приходило в голову, что в мирное время нужны и другие профессии – преподаватели, например?
– Конечно, конечно, а только получали вы когда-нибудь телеграмму от государя императора, где он вас лично поздравляет с производством в офицеры?
Миша доброжелательно улыбнулся и приподнял бокал.
– Андрей Сергеевич, мы вас поздравляем с этим торжественным событием. Вы расскажите, где дальше служить собираетесь?
– В Гатчине, господа, в Кирасирском полку Ея величества государыни императрицы Марии Феодоровны… – горделиво ответил он и тут же зашептал: – а вы слышали о скандале с Михаилом Александровичем?
Николай с Михаилом переглянулись.
– Вы про морганатический брак с разведённой женщиной говорите, Андрей Сергеевич?
– Да, да… – Ерофеев взял бокал шампанского и жадно выпил, словно это была вода, – я поражаюсь Великому князю: так рисковать репутацией из-за женщины… Государь был очень недоволен младшим братом и отправил его в Орёл, а уж от этой интриганки отвернулось всё общество.
– Почему вы так пренебрежительно говорите о женщине? – неприязненно спросил Елагин, – разве у неё не могло быть серьёзного чувства? Вы сразу ей приписываете низменные цели.
– Ах, бросьте вы, Николай Константинович, женщины – хищницы, и эта не исключение. – Ерофеев хлестал шампанское бокал за бокалом, – она, будучи уже дважды замужем, положила глаз на Великого князя, хотя и рождена простой смертной.
– Вы так обобщаете, будто имеете большой опыт общения с женщинами.
– Может, и имею, но жениться не собираюсь, во всяком случае, не в ближайшее время, – пьяно ухмыльнулся Ерофеев, – хотите стихотворение, господа?
И не дождавшись согласия, поручик начал читать:
Чертог сиял, кричали "горько",Он целовал её смущённый…Она краснела словно зорька,Багровел он как рак варёный…Ушли из свадебного зала…Наедине он с ней остался,Она подумала: "Поймала",А он подумал: "Эх, попался!"На третий день (довольно скоро!)Случилась с ней и с тёщей ссора.Он плакал: "Без жены, без тёщиЖилося мне гораздо проще!"