В вихре времени
Шрифт:
Та кивнула и вышла за девушкой. Николай тоже почувствовал беспокойство, но разбираться было некогда. Подходило время ехать за Машей на Пречистенку.
После обеда он прошёл в комнату тётки и под диктовку написал разрешение Софье для учёбы на Высших женских курсах. Тётка шепталась с Клавдией, поглядывая на Николая, пока тот одевался. Но он уже слишком торопился, его ждала Маша.
Николай доехал до Пречистенской улицы, где стоял новый двухэтажный дом бледно-зелёного цвета, специально выстроенный для рабочих, и понял, что ещё слишком рано. Ветер утих, и можно было не прятаться в помещении. Наоборот, мягкий снежок падал так тихо и красиво, что хотелось сидеть и любоваться его полётом в вечерних сумерках.
"Как тут не поверить в разумное начало жизни, – вдруг подумал Елагин, – осенью такое буйство красок, что нисколько не жалеешь о летних тёплых днях, а зимой, когда темнотища – белый снег. Как нарочно сделано…"
В ближайшем сквере он уселся на скамейке под электрический фонарь и погрузился в размышления. Раньше ему не приходило в голову, что за женщиной придётся бегать и волноваться, ответит ли она взаимностью… Когда тётка приглашала на обеды суетливых мамаш с девицами всех мастей, Николай видел, что стоит ему только захотеть и хоть за столом сделать предложение, ни одна не откажется – он небогат, но древнего дворянского рода, внешность неброская, но без изъянов, зарплата небольшая, но на содержание семьи хватит.
А с Машей всё было по-другому: она и сама завидная невеста, и конкурентов у него было много. Здесь нужно что-то ещё… то, что свяжет их кроме любви… Софья права – здесь нужен общий интерес, который подогреет любовь…
Николай так задумался, что очнулся, когда услышал звонкий смех Маши. Острая ревность шевельнулась в душе. Николай напряжённо всматривался в темноту. Странное дело – голос её спутника показался знакомым. Кто это? Наконец лица приближающейся пары осветил голубоватый свет фонаря.
Николай остолбенел: вместе с Машей шёл знакомый светловолосый студент, который участвовал в ограблении казначея в поезде. Тот тоже замер на месте и смотрел на Николая… Маша почувствовала неладное.
– Коля, вы что, знакомы? – заглядывая ему в лицо, спросила она.
Её спутник резко повернулся и, тихо попрощавшись, пошёл обратно в школу.
– Почему вы так смотрели? Ты его знаешь?
Чтобы оттянуть разговор, Николай стал подзывать извозчика. Они ехали в коляске, а Маша продолжала допытываться, что произошло?
– Машенька, а кто этот человек? Почему он вышел с тобой? – наконец, выдавил он.
– Это Александр Пешков. Он мне помог найти класс, всё объяснил и сказал, чтобы я обращалась к нему за помощью. Очень любезный. Тоже, кстати, студент университета. Преподаёт здесь арифметику… – трещала Маша, уже не интересуясь, что связывает их с Николаем.
Проводив Марию домой, Николай не отпустил извозчика, а погнал обратно на Пречистенку. Безумная надежда, что Пешков ещё не ушёл, заставляла его подгонять мужика, обещая двойную плату. Он понял, что спешил не зря, когда подъехал и увидел Александра, выходящего из школы.
Пешков шёл, засунув руки в карманы студенческой куртки, и особенно не спешил.
Николай расплатился с извозчиком, спрыгнул с коляски и угодил в большую лужу. Вода залила ботинки, но ему было всё равно. Словно гончая собака он бросился за фигурой, что исчезала в темноте.
– Пешков, постой! – крикнул вдогонку Елагин.
Шаги замерли. Александр спокойно стоял и ждал. Даже при тусклом уличном освещении Николай заметил, как изменилось выражение его лица – с Машей это был внимательный друг, а сейчас на Елагина смотрел тот, прежний студент-революционер с наглыми глазами и ухмылкой на губах. Таким он его и запомнил после злосчастной поездки.
– Чего тебе, ваше благородие?
Николай отдышался. Он не знал, с чего начать?
– Оставь в покое Марию Рябушинскую. Я знаю, кто ты, и предупреждаю – начнёшь агитировать её в революционный кружок – донесу в полицию. Понял? – угрожающим тоном произнёс Николай.
Пешков опять ухмыльнулся.
– Слушай, давай не будем ссориться. Пойдём, выпьем… я знаю тут одно приличное местечко, там и поговорим.
Николай замешкался. Пить с этим типом не хотелось, но ради Маши он должен всё узнать. Он тяжело кивнул:
– Пойдём, поговорим, правда, я не понимаю – о чём…
Они зашли в трактир. Народу было немного, и свободный столик для них нашёлся. Заведение, действительно, оказалось приличное, хотя Николаю было всё равно. Главное, понять, нет ли у Пешкова коварных планов насчёт Маши.
Официант молча принял у них заказ на две кружки пива и растворился в полумраке. Через столик от них галдели мужики.
Николай не знал, с чего начать, молчал и Пешков. Он смотрел на Елагина водянистыми глазами и нисколько не выглядел испуганным.
– Давай познакомимся для начала. Меня зовут Александр, – примирительным тоном начал он.
– Ну хорошо. Я Елагин Николай, и что дальше?
– А дальше, господин Елагин, пойми, что я обучаю на добровольной основе неграмотных рабочих. За этим приехала и твоя красавица, как я понимаю. Чего ты всполошился, ревнуешь?
– Может, и ревную, но давай не будем делать вид, что в поезде ты не грабил казначея под знаменем революции! – стукнув кружкой по столу, прошипел Николай.
– Меня попросили товарищи-студенты, я не мог отказать. Почему бы и не поживиться за счёт богатеньких?
– Каких богатеньких? Вы у рабочих зарплату отняли, не понимаешь?
– Подумаешь! Найдутся в казне ещё денежки, чай, не обеднеет государство… Но, честно скажу – не понравилось мне это, я больше не участвовал в налётах. А то ещё в тюрьму угодишь… Сейчас лекции по марксизму читаю и всё.
Николай смотрел в глаза Пешкова и не верил ни одному слову. Но доносить ужасно не хотелось. В конце концов, он не нанимался работать в Охранке. Они молча пили пиво, думая каждый о своём.
Шум за соседним столиком усиливался. Мужикам не сиделось на месте, и они задирались к соседям, всё ближе подбираясь к их столу. Пора было уходить.