В зеркалах

Стоун Роберт

— А, брось! — сказал Фарли. Он был откровенно встревожен.

— Как будто дело дошло до дела?

— Как будто.

Они вместе пошли к кабинету Бингемона.

— Черт подери, — продолжал Фарли, — в такой штуке я еще не участвовал. Откровенно говоря, я слегка… ну, ты понимаешь.

— Слегка струсил.

— Да нет. Что зал, что стадион — мне все едино. Но вот репортеры мне не нравятся, старик. Очень не нравятся. — Он понизил голос. — А проклятые телевизионные камеры нравятся и того меньше. Я ведь подряжался

выступать по радио, так? А это слишком уж изобразительно, пойми меня правильно.

— Меня немножко удивляет, что такой всезнайка, как он, вообще решил тебя выпустить. Кем мы ему тебя отрекомендовали?

— О, он наводил обо мне справки. По-моему, он пришел к заключению, что я актер и порядочный человек с некоторой склонностью к авантюрам. Самое смешное, что он даже не подозревает, насколько он близок к истине.

— Конечно не подозревает, — сказал Рейнхарт. — Ну, во всяком случае, передача будет не на всю страну. И риск для тебя не так уж велик.

— Ах, Рейнхарт, — сказал Фарли печально. — Риск всегда одинаков, мой милый… И сегодня мне надо пришипиться. Такого рода внимание мне ни к чему.

— Ну, ты можешь встать на колени спиной к трибунам, а я встану позади тебя. Или не снимай шляпы и сразу же нахлобучивай ее на глаза, как только увидишь камеру.

— Брось. Тут ничего смешного нет.

— Верно, — сказал Рейнхарт. — Ну мы что-нибудь придумаем, чтобы тебя не разоблачили. Увидимся у Бингемона.

Фарли пошел дальше по коридору. Рейнхарт остановился у директорского кабинета и нажал кнопку звонка. Его впустил Джек Нунен — он был красен, и от него несло виски. На черном письменном столе перед ним лежала книжечка бумажных спичек. Он старательно разрывал каждую спичку вдоль и бросал половинки в корзину.

— Черт, — сказал он. — Это та еще штука, Рейнхарт. Хотел бы я сегодня быть на вашем месте.

Рейнхарт, присев на край стола, следил, как спички мелькают над краем корзины.

— Да ну?

Нунен поглядел на него и рассмеялся слишком уж добродушно.

— И что же это значит? Что вы меня насквозь видите? И что я вам очки втираю? — Он неуклюже встал и хлопнул Рейнхарта по спине. — Может быть, и так, детка, может быть, и так. Но вот он… — Нунен сделал неопределенный жест в сторону кабинета Бингемона. — Сегодня с ним не очень-то просто ладить. И вообще, с ним стало трудно ладить с тех пор, как мы начали готовить эту штуку.

— По-моему, я ни разу не видел, чтобы он срывал зло на ком-нибудь, — сказал Рейнхарт.

— Ну… в этом смысле — нет. Голову он тебе не отвинчивает. — Рука Нунена оставила на полированной поверхности стола влажный отпечаток. — Но у него всегда такой вид, что он ее вот-вот отвинтит, понимаете? А если что-нибудь идет не так, как ему бы хотелось, то он тебя ненавидит смертельной ненавистью.

— Угу, — сказал Рейнхарт. — Я знаю.

— Нет, не знаете, — угрюмо

сказал Нунен. — Впрочем, этот вечер все искупит. После него мы засветимся на всю страну. И все пойдет по-другому. — Он стоял перед Рейнхартом, потирая костяшки пальцев, и на его лице было написано упоение собственным страхом. — Кое-кого из тех, кто был тут, больше тут не будет. А те, кто сейчас у подножья лестницы, может быть… — Он взмахнул рукой, как фокусник, манипулирующий шелковым платком. — Окажутся на самом верху.

— Обалдеть, — сказал Рейнхарт.

— Так что не упускайте шанса, дружок. А кстати, репортеров видели? Неплохо — и это еще прежде, чем мы начали, а?

— Я только что прошел сквозь них. Там их много.

— Еще бы. Там мы собрали врагов. Только врагов. Пусть почитают релизы, пока мы разберемся, нельзя ли разозлить их с пользой. Или даже слегка их завлечь. Черт, они явились сюда сделать из нас шутов, но, если все пройдет как надо, мы в любом случае ничего не потеряем.

— В общем, все мы получаем то, что заслуживаем.

— Верно, — сказал Нунен. — Так всегда бывает. Пресса получает, что заслужила, верно? И читатели — все получают то, что заслужили.

— Это девиз нынешнего вечера?

— Что? — Лицо Нунена внезапно утратило всякое выражение. — Ха! Нет. Черт, я просто так болтал. Я… я что-то разнервничался, — сказал он с бледной улыбкой. — То есть я хочу сказать, что мне есть из-за чего нервничать.

— Да, — сказал Рейнхарт, откашлялся и встал.

Нунен смотрел на него с умоляющей улыбочкой. Несомненно, подумал Рейнхарт, у него закружилась башка от высоты, Дед Мороз пощипывает его красивенький носик. Он любви хочет, хочет вдыхать аромат информационной розы. Напрасно, подумал Рейнхарт. Здесь пахнет другим.

— Он нас ждет? Оттого, что мы заставим его ждать, настроение у него не улучшится.

— Нет, нет. У него совещание. Он позвонит, когда мы ему понадобимся. — Нунен рассеянно поглядел на черную крышку стола. — Это первое из таких совещаний, на которое меня не позвали. И прекрасно… Я очень рад, что меня там нет. То есть я же все равно знаю, что там происходит.

— Что?

— Кровопускание, — со смаком сказал Джек. Он сдвинул брови и пырнул невидимым ножом. — Вот так!

— Уже?

— Еще как! Он им всем накинул веревку на шею. Он может вести их, куда захочет, и ни одному не вырваться. Кругом всюду нарыты ямы. С заостренными бамбуковыми кольями. Сделаешь шаг, не прощупав почвы, и — бац!

— Бац! И сел на бамбуковый кол, — сказал Рейнхарт.

— Вот именно. Жаль, что вы не ходите на эти совещания, а то увидели бы, как этот принцип применяется на практике. Система с гарантией. — На его лице было написано почтительное восхищение системами с гарантией. — Можете мне поверить. Я бывал на этих совещаниях. На всех, кроме сегодняшнего.