В.А. Жуковский в воспоминаниях современников
Шрифт:
первой.
Жуковский здесь, тоже чрезвычайно тоскует: он, как говорят некоторые
критики, был влюблен в покойницу и, верно, напишет стихи на смерть ее4. Я его
редко вижу; он еще с неделю пробудет здесь. <...>
10 апреля. <...> Вчера я был у Жуковского; он необыкновенно печален
вследствие смерти г-жи Мойер, проживет здесь еще с месяц: итак, я надеюсь
иногда проводить это время довольно приятно; он со мной обходится очень
дружественно, и я даже не знаю,
2 мая. <...> Жуковский скоро отсюда едет (он говорит, что издает свое
путешествие по Швейцарии5, которым Перевощиков восхищается). Воейкова
остается здесь на все лето. <...>
6 мая. <...> Круг моего знакомства значительно суживается: Жуковский
завтра едет, Илличевский тоже завтра отправится в чужестранию. Один Княжевич
пробудет здесь еще довольно для разделения моих литературных планов и
восторгов. <...>
1824
6 апреля. <...> Вчера читал я перевод Жуковским "Орлеанской девы"; это
важный и редкий подарок нашей бедной литературе: стихи Жуковского и
смыслом и звучностию, возможно, близки к Шиллеровым и служат новым, хотя
уже не нужным доказательством, что первый мог бы и сам произвести что-нибудь
оригинальное и классическое на том поле, куда он так хорошо пересаживает
красоты чужие. Советую тебе, Александр, купить для Параши6 это издание
стихов Жуковского: оно гораздо больше содержит, гораздо лучше (прекрасно)
напечатано, чем прежние. Притом же для одной "Орлеанской девы" можно иметь
и прочие части тому, кто не может из подлинников почувствовать всю красоту
поэзии Шиллеровой -- сильной и возвышенной! Мне Жуковский досадил в этом
переводе только тем, что употребляет некоторые иностранные слова -- и притом
все такие, которым в нашем языке есть совершенно равносильные: напр., армия,
партия, нация, марш; хотя они нисколько не мешают верности перевода, но что в
них, когда есть свои и благозвучнейшие: воинство, сторона, народ, ход? В этом
же издании находятся и все в прежних не бывшие его переводы и сочинения,
рассеянные по журналам, и сверх того перевод целой второй книги "Энеиды"
(этого я еще не читал). Дай Бог, чтоб он ее всю перевел! Это труд, достойный его
дарований и даже бессмертия в какой бы то ни было словесности: ибо Жуковский,
верно, переведет хорошо. <...>
12 апреля. <...> Жуковский подарил мне новое издание своих
стихотворений: я очень рад: это доказывает нечто для меня нехудое и сохраняет в
моем кармане тридцать рублей денег. <...>
11 мая. Вчера приехал сюда Жуковский и с ним Батюшков: последний
будет
24 мая. <...> Здесь теперь Жуковский, он завтра едет в Петерб<ург>.
Батюшков же отправляется в Германию, в Зонненштейн, где какой-то известный
лекарь имеет целый пансион сумасшедших и их вылечивает. Здешние медики
отказались от него7. <...>
Комментарии
Николай Михайлович Языков (1803--1846) -- поэт. Необычайно
плодотворными в творческой биографии Языкова были годы его учебы в
Дерптском университете (1822--1829). Большую роль в его поэтическом развитии
сыграла А. А. Воейкова, которая поистине стала его музой. В доме сестры А. А.
Воейковой -- М. А. Мойер Языков познакомился с Жуковским. Это знакомство
определило направление поэзии молодого Языкова. Он отводит ему вместе с
Карамзиным роль главы литературы (Языковский архив. СПб., 1913. Вып. 1. С.
250), встречи с ним считает событием. В свою очередь и Жуковский рано
разглядел в Языкове талант. Уже в "Обзоре русской литературы за 1823 год" он
так характеризует его: "Языков -- молодой студент Дерптского университета,
имеет слог поэтический; он еще не написал ничего важного, но во всем, что
написал, видно дарование истинное, настоящее; он чувствует свое дарование и
хочет воспользоваться своей молодостью, чтобы образовать познаниями дар
природы" (Эстетика и критика, с. 312). В "Конспекте по истории русской
литературы" (1826--1827) он ставит Языкова в ряд писателей, которые "подают
надежды" (там же, с. 326). Жуковский не забывает своего поэтического крестника
и позднее. В "Дневнике" (запись от 7 ноября 1831 г.) от отмечает на вечере в доме
А. П. Елагиной "чтение Языкова" (Дневники, с. 217). Этот интерес
активизируется в период сближения Языкова с людьми, близкими Жуковскому:
братьями Киреевскими и домом А. П. Елагиной. Языков связывается в сознании
Жуковского с памятью о Дерпте, сестрах Протасовых. Узнав о его смерти,
Жуковский в письме к Н. В. Гоголю от 10 февраля 1847 г. создает своеобразный
реквием по Языкову: "Языкова нет на свете. Кто бы мог подумать!.. Жаль, что
этот гармонический голос для нас замолчал, что это знакомое нам существо,
живое, доброе, милое, теперь заперто в тесной могиле и навсегда пропало из глаз
наших" (Изд. Семенко, т. 4, с. 542).
Залогом творческих и дружеских связей двух поэтов стали находящиеся в
библиотеке Жуковского сборники "Стихотворений Н. Языкова" изд. 1833 и 1844
гг. с дарственными надписями автора (Описание, No 2569--2570).