V1
Шрифт:
Я никогда не был особо верующим человеком, просто… Скажем так, у меня особое отношение к Церкви вообще. Я, правда, совершенно искренне верю в то, что над нами существует кто-то гораздо выше, чем мы есть сами. Сверхъестественная сила, божество, инопланетяне – это не имеет на самом деле никакой разницы, потому что это все разные изображения одного и того же предмета. Я все же склонен предполагать, что над нами Бог, который и заправляет всем миром.
Но чего я не приемлю, так это людей, которые эту веру обслуживают. Монахи, чей образец, чей подвиг послушания должен быть впереди всего сущего, кто отказался от всех мирских благ
На этой крыше дует жестокий, режущий меня напополам ветер. Он сковывает каждое мое движение, заставляя прятать руки по карманам в ожидании солнца. Казалось бы, вот буквально минут пять назад оно светило, да оно и сейчас светит, только почему-то оно ни тогда, ни сейчас ни хрена не греет. Здесь, на высоте тридцати метров, на уровне десятого этажа я вынужден тухнуть в компании сутулого худощавого человека – Шестого, который звонил мне сегодня. Я никогда не называю его по фамилии. «Трошин» – это деревенская фамилия. «Шестой» – это позывной бывшего спецназовца.
Он со снайперской винтовкой в руках смотрит вниз, на школу, и в его взгляде читается трагедия. Я понимаю его, прекрасно, ведь это у него я был вчера вечером, ведь это его сына-боксера убил малолетний ублюдок, что сейчас захватил свой класс в заложники. Он смотрит на эту школу и, наверное, вспоминает, как когда-то водил своё чадо первого сентября сюда, как забирал его с уроков, как приезжал к этому зданию на родительское собрание. Нет, я правда не знаю, о чем думает Шестой, но он крепко держит винтовку в руках, перебирая пальцами по цевью. Чтож, наш город – лишь одна большая деревня. Что ж, горе у каждого своё.
Я смотрю в бинокль на то, что происходит вокруг нас, не только внизу. Мы не единственные, кто вынужден торчать на этих высоких постах; на соседних крышах также стоят по 1–2 снайпера на каждый дом в ожидании команды. Все просто: один с винтовкой, другой страхует. Вот где происходит настоящая война. На крышах жилых домов, но постоянно и каждый день.
Я смотрю в бинокль и вижу, как внизу зашевелились солдаты, оцепляя периметр вокруг здания, как бойцы спецназа небольшими группками по 4–5 человек проникают в школу с разных ходов и как пожарники отгоняют свои машины, освобождая проход для бронетранспортера.
Я смотрю в бинокль, а где-то вдалеке от меня кипит жизнь. Люди в суматохе с кипой бумаг спешат куда-то на важные ланчи, поправляя очки на переносице. В небольшом уличном кафе молодая пара заказала себе только две чашки кофе и круассаны. Проклятые французы… А вот чуть дальше, рядом с кафе, возле входа в магазин одежды стоит уличный мим, который показывает, как он застрял в кубе и не может из него вырваться.
Я достал последнюю сигарету из пачки, наплевав на свои потуги о здоровье и о больном сердце. Мы сидим здесь, в этом каменном гнезде, уже полчаса, ожидая какой-нибудь команды, но нам никто ничего не говорит. А я все курю и гляжу на белый пепел, который тлеет на этой белой капсуле смерти. Не понимаю, в чем фишка? Когда мне плохо – я курю. Когда мне хорошо – я курю. Когда мне нормально – я курю. Но ведь я убеждаю себя, говорю, что сигареты я покупаю от нелегкой
И тут лежащая рядом со мной рация зашипела. Началось:
Группа захвата № 1 спускается по страховочным тросам по стене здания и закрепляется на уровне второго этажа в районе кабинета и ждет сигнала – это раз.
Группа захвата № 2 закрепляет пластид на дверном замке, затем ждет приказа командования – это два.
После взрыва спецназ кидает в помещение ослепляющую гранату – это три.
Группа захвата № 1 разбивает окна и влетает в кабинет- это четыре.
Группа захвата № 2 убивает террориста и выводит заложников – это пять.
Вот такой план действия только что прозвучал по рации. Ах да, наша группа сидит на крыше и следит за внешней обстановкой. Вашу мать, хотели бы избавиться – послали бы домой, но вместо этого я вынужден глядеть на то, как Шестой все крепче сжимает в своих руках винтовку, стуча костлявыми пальцами по деревянной рукоятке. Каждый звук, доносящийся со стороны этого долговязого шизофреника, молотом бьет по моей и так нездоровой черепной коробке. Нервы. Они у всех ни к черту. Главное – это дождаться штурма, а тогда уже можно будет ехать в свой офис, перебирать бумажки, пить кофе из белой кружки… Она подарила мне ее на день святого Валентина еще лет пять назад. Белая кружка с фотографией и словами. Банально до чертиков, но очень приятно. Ладно, отбросить, отставить, отложить. Не думать об этом, не время для этого, оно еще наступит. Надо принять таблетки.
Невыносимо трудно ждать, находясь в состоянии неконтролируемой беспомощности. Я бы пошёл туда, без спецназа и оружия, только бы приказали, я бы спас, я бы защитил детей от него и его от детей. Я знаю его лучше, чем кто-либо на свете. Я сам был таким.
Но вместо этого я сижу на карнизе, смотря в бинокль и слушая шипение из рации. Мы молчим и не говорим с Шестым ни слова друг другу в ожидании того, что вскоре произойдет.
…
«– Внимание, четвёрка. Это группа «А», мы на позиции, второй этаж, кабинет в пяти метрах, готовы к штурму, приём!
– Группа «А», это четвёрка, рассредоточьтесь. Шестой, третий, пятый главный. Коробка вас страхует, в случае атаки – огонь на поражение, приём!
– Четверка, отзывай коробку, дверь открывается, в замке ключ повернулся. Какие распоряжения?
– На линии – Первый, приём!
– Внимание, я – Первый! Группа «А», действуйте по ситуации, если есть возможность, цепляйте боевика, нам он живым не нужен. Главное – дети и учительница, с Богом, ребята!
– Вас понял, конец связи.
– Отставить конец связи, это группа «Б»! Он выходит, верней не так, выходят заложники и он посредине, держит на мушке одного гражданского, приём! Первый, первый, что нам делать?
– Группа «Б», доложите обстановку, как слышите?
– Первый, там на вскидку пятнадцать-восемнадцать человек у него на виду, зацепить не удается, приём.
– Ждите, когда он откроется, приём.
…-Первый, он спускается с заложниками в подвал, какие действия?
– Наблюдайте и докладывайте об изменениях, мы и так на измене, приём.
– Запросите диспетчера, пусть скоординирует пожарников, конец связи.»
…– Это группа «Б» на линии, он бросил заложников и побежал по какому-то коридору в подвале, что нам делать?