Валентина. Мой брат Наполеон
Шрифт:
— Бандиты! — взвизгнула Мария-Луиза. — Разбойники!
Наполеон вскочил в карету, схватил ее за плечи и поцеловал в щеку. Она отпрянула, светлые волосы растрепались, на лице выражение крайнего испуга. Наполеон оглушительно расхохотался.
— Вы меня не узнали, мадам?
— Месье, я…
— Пожалуйста, представь нас друг другу, Каролина, — обратился ко мне Наполеон с довольной улыбкой.
Пожав плечами, я проделала церемонию взаимного представления и не удивилась, когда услышала, как Мария-Луиза
— Это… Это правда? Этот человек — действительно император?
— В самом деле. Я говорила вам, что он любит подшучивать над людьми.
Высунув голову из кареты, Наполеон распорядился:
— Мюрат, скачи во дворец. Предупреди их о нашем скором прибытии… Давай, погоняй! Должны быть в Компьене до сумерек! — приказал он затем шталмейстеру.
Захлопнув дверцу, Наполеон, как был, мокрый, сел рядом с Марией-Луизой. Не обращая внимания на меня, он снова поцеловал ее в щеку.
— Ваше Величество насквозь промокли, — заботливо заметила она. — Вы простудитесь насмерть. Я сама редко мерзну, но когда человек вымок, то это уже совсем другое дело.
— Чепуха! — заявил Наполеон. — Ваш вид настолько воспламенил мое сердце, что одежда мгновенно высохнет.
— Как романтично, — пробормотала я.
Наполеон моих слов не услышал. Он меня не замечал, просто забыл о моем присутствии, но я видела по выражению глаз Марии-Луизы, что она, не уловив моей иронии, находила все происходящее чрезвычайно романтичным.
Потом и она, робко улыбаясь Наполеону, перестала меня замечать, Усмехнувшись про себя, я устроилась поудобнее на сиденье и приготовилась наблюдать и слушать. Вот потеха, подумала я, если бы я могла последовать за ними в супружескую спальню после церковной церемонии и остаться там также незамеченной.
— Итак, что вы обо мне думаете? — спросил Наполеон новоиспеченную жену, с которой познакомился всего несколько минут назад.
— Ваше Величество, — ответила она с оттенком восхищения в голосе, — портрет, который вы прислали в Вену, не отражает всех ваших достоинств.
— Так вы считаете, что в действительности я выгляжу лучше, — улыбнулся польщенный Наполеон.
Мария-Луиза хихикнула, затем рассмеялась, но тут же спохватилась, вспомнив о необходимости всегда соблюдать хорошие манеры.
— Простите, Ваше Величество, я…
— Императрице Франции позволено смеяться над императором Франции, когда ей заблагорассудится, — проворчал Наполеон.
— Это от волнения, — объяснила Мария-Луиза извиняющимся тоном.
— Вы считаете меня тщеславным и высокомерным, мадам?
— Да, немного, — отвела она взгляд.
— Ха! Не имеет значения. Мне нравятся женщины, которые отваживаются говорить правду.
— Кажется, я рассердила вас, Ваше Величество? — взглянула она на Наполеона.
— Глупости! — заявил он, за напускной веселостью скрывая легкое раздражение. — На вас я не в состоянии сердиться. Во всяком случае, я горжусь тем, что являюсь самым кротким из всех мужчин.
Мой дорогой Наполеон действительно верил в то, что говорил. С этими словами он нежно поцеловал ее руки.
— Вы так молоды и прелестны. И, что еще лучше, вы совершенно естественны. Надеюсь, что со временем я вам понравлюсь, и вы, быть может, меня даже полюбите.
— Мне думается, вы мне уже немного нравитесь, — сказала Мария-Луиза, все еще испытывая неловкость.
Шутливо Наполеон ущипнул ее за щеку.
— И… вы никогда не захотите колоть меня булавками?
— Вам известно о безобразных куклах, Ваше Величество? — ужаснулась Мария-Луиза.
— Да, мадам, известно, — ответил Наполеон, желая казаться строгим, но с каждой минутой становясь все игривее. — Вы привезли с собой булавки… острые мстительные австрийские булавки?
— Нет, в самом деле, нет!
— Вы сняли камень с моей души. Сегодня я усну спокойно.
И я увидела, как в его глазах промелькнуло то, что он сам считал страстной увлеченностью.
— Спокойно! — воскликнул он. — Посмотрим, посмотрим.
— Должно быть, часто трудно императору Франции, обремененному столькими заботами мирового масштаба, спать спокойно, — наивно заметила Мария-Луиза.
— Сегодня ночью я отброшу все заботы, — заявил Наполеон и поцеловал ее опять, на этот раз в губы.
Очевидно, она ответила, хотя и робко, но, вероятно, с возбуждающим ее приятным ощущением.
— Никогда прежде мне не довелось целовать непорочную, абсолютно чистую женщину. Благодарю Бога за те государственные соображения, которые сделали возможным этот брак, — сказал Наполеон. — Вас страшат предстоящие обязанности императрицы? — поинтересовался он.
— Немного, — прошептала нерешительно Мария-Луиза.
Я уверена, что он имел ввиду совсем другие обязанности, чем те, о которых в данный момент думала она. Во всяком случае, ему показалось бы невероятным, что существует женщина, какой бы юной и невинной она ни была, испытывающая страх перед ним как мужчиной.
— Для императрицы Франции, — продолжал он, — пышные церемонии неизбежны. Вам придется устраивать бесчисленные приемы и выполнять другие государственные функции, даже когда от усталости вы едва сможете держаться на ногах. Вы должны будете улыбаться, когда в действительности вам впору зарыдать, терпеливо сносить скуку, хотя предпочли бы убежать и где-нибудь спрятаться. Все это часть вашей потрясающей судьбы, которую, как ожидаем я и народ Франции, вы примете без всяких колебаний.