Валет червей
Шрифт:
Он рассмеялся.
— Ну, не совсем. Сепфора была настроена против меня с самого начала. Это вполне понятно. Я был невозможным ребенком. Надеюсь, твои дети не станут такими. Боюсь, что это может случиться с одним из моих — с Джонатаном, — за ним нужно присматривать. Сепфора спокойно оценила меня со стороны и выставила мне плохую отметку. А потом сама совершила невероятный поступок. Я думаю, она сама себе дивилась, но посмотри, какой это дало результат! Ты… несравнимая Лотти… и эта чудесная романтическая любовь. Это прекрасно.
Я понимала, к чему он клонит, и не желала выслушивать эти слова… пока. Я ощущала неуверенность и сомневалась в его намерениях. Я полагала, что с этим не следует спешить. Я говорила себе, что никогда не смогу полностью доверять ему.
— Они были так счастливы вместе, — сказала я, — настолько идеально подходили друг другу. Он, такой опытный, и она, сама невинность. Но мама была идеалисткой и, мне кажется, заставила отца стать тем человеком, каким его себе воображала.
— Возможно. Но погибнуть таким образом! Пасть жертвой дураков… В этой стране слишком много дураков.
— Но разве в других странах дело обстоит иначе?
— Ты права. Но в данное время Франция не может себе позволить иметь столько дураков. Ты ощущаешь здешнюю атмосферу? Это похоже на затишье перед бурей.
— Я ничего не ощущаю.
— Это потому, что ты не знаешь о происходящем вокруг тебя.
— Но я живу здесь, а ты всего лишь гость.
— Мне приходится путешествовать по Франции, и я наблюдаю.
— Дикон, твоя мать говорила что-то относительно того, что ты умудряешься сидеть сразу на нескольких стульях. Ты здесь с какой-то целью?
— Если бы это было так, то поручение было бы, безусловно, секретным, и таким образом, ты не должна была бы ожидать, что благородный человек посвятит тебя в ее суть.
— Я всегда подозревала, что у тебя есть какая-то цель…
— Главная цель моей жизни — быть с тобой.
— Я не верю в это. Он вздохнул.
— Как мне заставить тебя поверить?
— Ты никогда не сможешь этого сделать. Слишком многое нас разделяет. Когда-то ты говорил, что хочешь жениться на мне, но предпочел получить Эверсли. Вскоре после этого ты женился… весьма выгодно.
— Я сделал одну большую ошибку. Мне следовало дождаться тебя.
— Но ты вспомни, как много значил для тебя Эверсли.
— Я могу думать только о том, что значишь для меня ты. Лотти, перед нашими глазами пример твоих родителей. Насколько мудро они поступили! Подумай, насколько идиллической была их совместная жизнь.
— У нас такой не получится.
— Почему?
— Потому что мы другие. Ты скажешь мне, что у тебя и у моего отца много общих черт. Но для идеального союза нужны две стороны, а я могу уверить тебя в том, что ничуть не похожа на свою мать.
— Лотти, возвращайся ко мне. Выходи за меня замуж. Давай начнем с того, с чего следовало начать много лет назад.
— Не думаю, что это будет разумно.
— Почему же?
— Я бы вышла вновь замуж, если бы нашла идеал. Я помню, как выглядел союз моих родителей. Я слышала, как мой отец объяснялся с моей матерью… ничто меньшее меня не удовлетворит. Если такое невозможно, я предпочитаю свое нынешнее положение свободной и независимой женщины.
— У тебя будет все, что ты хочешь.
— Слишком поздно, Дикон.
— Никогда не бывает слишком поздно. Ты испытываешь ко мне определенные чувства.
— Да, надо признать.
— Тебе становится легче, когда мы рядом. Я заколебалась.
— Я… я слишком хорошо тебя знаю.
— Ты очень хорошо меня знаешь. Когда ты меня видишь, твои глаза загораются.
Он повернулся ко мне, обнял меня и начал целовать. Мне было не обмануть себя — я была взволнованна, мне хотелось ответить на его ласки, хотелось, чтобы он целовал меня… но я представила себе мать, ее голос, ее слова, предупреждающие меня. Теперь, когда ее не было в живых, она, казалось, стала мне еще ближе.
Я резко оттолкнула его.
— Нет, Дикон, — сказала я, — нет.
— Теперь мы оба свободны, — напомнил он. — Почему же нет? Давай начнем с того, что нам следовало сделать еще много лет назад.
Я не заблуждалась относительно себя. Мне хотелось сдаться. Я знала, что жизнь с Диконом будет похожа на азартную игру, и хотела попытать счастья и сделать ставку. Но я все еще видела мою мать: она, как бы восстав из гроба, предупреждала меня, и столь живым был ее образ, что я не могла отмахнуться от него.
— Ты сможешь найти себе подходящую пару в тех кругах, в которые ты вхож, — произнесла я. — Высший свет Лондона, не так ли? Какую-нибудь богатую женщину, а?
— Знаешь ли, некоторых материальных благ я уже сумел добиться.
— Но тебе хотелось бы большего.
— А кто может искренне сказать, что не хочет этого?
— Уж, конечно, не Дикон.
— Ну, если уж на то пошло, то и тебя тоже не назовешь бесприданницей, — весело заметил он. — Уверен, твой отец, исключительно богатый человек, не допустил бы этого. Кроме того, тебе причитается часть доходов от Турвиля.
— Я вижу, что в водовороте страстей ты все-таки не упустил возможности просчитать мою стоимость.
— Ты стоишь дороже бриллиантов, которые я всегда считал более ценными, чем рубины. Дело в том, Лотти, что я действительно люблю тебя. Я всегда любил тебя и всегда знал, что ты создана для меня, — с тех самых пор, как заметил очаровательное своевольное дитя, пылающее той же страстью, что и я. Неужели ты думаешь, что романтичные обстоятельства твоего рождения могли хоть как-то повлиять на мою любовь к тебе?