Валькирия рейха
Шрифт:
– Какие намерения? – равнодушно спросила Хелене, – я ничего не знаю…
– Слава богу, что не знаешь. Мне известно, что ты была абсолютно не в курсе планов Гейдриха, – ответил Мюллер, – потому и говорю с тобой теперь. Но я не уверен, что мне удастся переубедить Гиммлера, если, не ровен час, он надумает что-нибудь в этом роде. Тогда, фрау Хелене, тебе придется несладко. Так что мой тебе совет – сразу же после панихиды отправляйся назад, на фронт, к своей части. И не лети одна, – Мюллер многозначительно посмотрел на нее, – позвони Герингу. Скажи, что после гибели Рейнхардта чувствуешь себя неважно, пусть даст тебе в сопровождение двух резервных летчиков. Ничего страшного, от него не убудет.
– Для чего это нужно, Генрих? – Хелене насторожилась.
– Посуди сама, – ответил Мюллер, понизив голос, – если случайно разобьется один самолет, пусть даже на нем летит самый лучший ас в Германии – это несчастный случай. А если разобьются три, к примеру, да еще одновременно, это скандал.
– Ты считаешь, что Гиммлер может отдать приказ ликвидировать меня? – Хелене не поверила тому, что услышала, – так же, как и Рейнхардта?
– Я не считаю, – поправил ее Мюллер, – я даже скажу больше: мне известно, что пока такого приказа не было. Но я ничего не исключаю. Если такой приказ поступит завтра, его исполнят, а у меня уже не будет случая предупредить тебя об опасности, так как я должен находиться при рейхсфюрере. Я не хочу, чтобы Эльза рыдала у меня на руках вместо того, чтобы доставлять мне радость и удовольствие, – он усмехнулся, – к тому же, насколько мне известно, ты и твоя мать ее единственные родственники. Кроме вас, у нее никого нет, и тебя она любит как сестру. Ты, может, и не послушаешь моего совета, но тогда пеняй на себя. Хоть я и привязался к Эльзе, я не смогу не выполнить приказ, который отдаст рейхсфюрер. Советую, даже настаиваю, Хелене, позвони сегодня Герингу, а завтра сразу после панихиды возвращайся на фронт.
– Я все поняла, Генрих. Благодарю, – Хелене ответила с растерянностью. Она не ожидала подобного оборота.
– Ты позвонишь Герингу?
– Да, – она кивнула, – я сделаю все, как ты сказал.
– Вот и славно. Тогда пойдем куда-нибудь, выпьем что ли, – предложил Мюллер, – а потом наведаемся к тебе в номер. Да не бойся, – он рассмеялся, заметив, как нахмурилась Хелене, – если не имеете желания, фрау полковник, я к вам приставать не буду. Но там, в моей свите, – он обернулся к стоявшим невдалеке эсэсовцам, – хватает соглядатаев рейхсфюрера. Что же они доложат Гиммлеру, о чем я говорил с тобой столь долго? Могут возникнуть нежелательные подозрения. А так все ясно, уламывал, уламывал – уломал, – он прищелкнул языком. – После того, как мои солдаты все-таки уничтожили бандитов, которые убили Рейнхардта, их начальнику требуется разрядка. Вы не находите, фрау Райч?
Хелене только грустно улыбнулась и покачала головой. Черные воды Влтавы колыхались перед ней, напоминая волны озера Ванзее, на берегу которого она впервые была счастлива с тем, кого любила. Потухшая сигарета упала в текущие струи реки и понеслась, закружилась под мост, захлебываясь темной водой.
– Идем, Хелене, – Мюллер потянул ее за руку, – за нами наблюдает не одна пара глаз. И слушает не одна пара ушей. Помни об этом и держи себя в руках. Поплачешь среди своих летчиков на востоке. А здесь у тебя нет друзей. Зато врагов – очень много.
Спустя три дня после смерти вице-протектора Богемии и Моравии в замке Градчаны состоялась официальная церемония прощания с ним. Лина Гейдрих отсутствовала. Когда ей сообщили о смерти супруга, у нее случился сердечный приступ. Без сознания Лину доставили в тот же Буловский госпиталь, где еще недавно лежал Гейдрих, и она находилась там под присмотром врачей. У гроба Гейдриха стоял его «ближайший друг и соратник» рейхсфюрер СС Гиммлер с траурной повязкой на рукаве. Он держал за руки двух сыновей вице-протектора, Клауса и Гальдера. В почетном карауле застыли высшие офицеры СС, полиции, вермахта. Над гробом висел гигантский черный флаг с серебряными буквами «СС», мерцающими в свете факелов. От имени Гитлера шеф пражского гестапо штандартенфюрер СС Далюге зачитал памятный адрес. В нем говорилось: «Предосторожности были излишними для такого человека, который был одним из лучших спортсменов СС, дерзким наездником, пловцом и атлетом. Величие его духа раскрылось также в том, что, будучи серьезно ранен, он оказал сопротивление и преследовал покушавшихся на него британских агентов. Как фюрер НСДАП и фюрер немецкого рейха я даю тебе, дорогой Гейдрих, самую высокую награду, какую только могу присвоить: я награждаю тебя наивысшей степенью Германского ордена. Имя твое навсегда будет являться примером служения фюреру и нации…»
На церемонии Хелене Райч стояла в стороне. Не потому, что опасалась лишний раз попасться на глаза рейхсфюреру, как предупреждал Мюллер, и не потому, что боялась столкнуться с Линой и доставить той неудовольствие своим приездом. Мюллер сообщил ей, что Лина не будет присутствовать при прощании в Праге. Просто Хелене сама не желала оказаться в центре внимания, ее тяготили любопытные взгляды. Два молодых летчика, прилетевшие рано утром по приказанию Геринга, стояли рядом. Только на несколько минут, когда Курт Далюге покинул свое место и взошел на трибуну, чтобы зачитать обращение фюрера, Хелене оказалась прямо напротив Гиммлера. Она взглянула на него. Рейхсфюрер болезненно вздрогнул, встретившись с ней взглядом, и сразу опустил голову. Сразу после панихиды Хелене Райч, ни с кем не попрощавшись, уехала на аэродром.
– Послушайте, Мюллер, – подозвал Гиммлер шефа гестапо. Намереваясь осмотреть лично церковь Карла Боромейского, где погибли люди, исполнившие его приказ устранить Гейдриха, рейхсфюрер направился к машине, – вы уверены, что никто из тех, кто мог бы разболтать лишнего, не остался в живых? – поинтересовался он вполголоса.
– Вполне, – ответил Мюллер уверенно, – мы опознали всех участников. Нет никаких сомнений.
– Что ж, это неплохо, – согласился Гиммлер задумчиво, – но не забудьте позаботиться о главарях. О тех наших агентах, которых мы внедрили к чехам и которые также оказались задействованы в этой операции. Их тоже всех необходимо устранить. Как можно тише и желательно, как можно скорее, – сухо приказал он.
– Слушаюсь, господин рейхсфюрер, – щелкнул каблуками Мюллер. Адъютант распахнул перед рейхсфюрером дверцу машины. Но Гиммлер не спешил садиться. Поправив фуражку, он снял пенсне и принялся протирать стекла тонким кусочком замши, услужливо поданным адъютантом. – А что это, Генрих, я не ошибся? – спросил Гиммлер вяло, – я видел на церемонии госпожу Райч. Это она выписывала круги над Прагой, так что перепугала всех?
– Да, господин рейхсфюрер, – ответил Мюллер и слегка прищурился, насторожившись, – госпожа Райч сегодня присутствовала на церемонии. Что касается ее полетов, они разрешены рейхсмаршалом, а через него весьма одобряемы фюрером. Так что в этом смысле у нас нет оснований придраться к госпоже Райч.
– Я не об этом, – продолжил Гиммлер все также бесцветно, – до меня дошли сведения, Генрих, что всю предыдущую ночь вы провели в номере госпожи Райч в гостинице «Кароль». Я не пеняю вам, я понимаю, что поиски бандитов измотали вас, а фрау Райч привлекательная женщина. Она прилетала по вашей просьбе?
– Фрау Райч, как вам известно, господин рейхсфюрер, обладает, благодаря рейхсмаршалу, большой свободой действий, – ответил Мюллер, не моргнув глазом, – даже генералы из Коммандо Ост вынуждены считаться с ее особенным положением. Так что она может покинуть свой полк, когда ей заблагорассудится. Я не приглашал фрау Райч в Прагу, она прилетела по собственному желанию.
– К вам? – темные глаза рейхсфюрера буквально впились в начальника гестапо. Он смотрел, как змея, не моргая. Но Мюллер не дрогнул.
– Ко мне, господин рейхсфюрер, – произнес он без запинки.
– Я погляжу, вы оба – и фрау Райч, и вы, Генрих, весьма любвеобильны, – Гиммлер криво усмехнулся и водрузил пенсне на нос, – бедный Рейнхардт, – вдохнул он с притворной грустью, – фрау Лина изменяла ему с Шелленбергом, а фрау Райч, как оказывается, с вами, Генрих. Что ж, хорошо, – он натянул перчатки и сел в машину, – поехали, покажете, где настигли этих бандитов. Кстати, – вдруг остановил он адъютанта, готового закрыть дверцу, – Далюге, – он подозвал начальника пражского гестапо, – у вас есть связь с зенитчиками в этом районе? Попросите их командира приехать ко мне. Да, прямо к церкви, куда мы сейчас направляемся. Я буду ждать.