Вальс одиноких
Шрифт:
– И что, они все тоже… – Иветта обвела рукой помещение, – тоже под воздействием дурмана?
– Ну Ива, ну книжная барышня, слова какие выискала! Почему все? Здесь полная свобода. Хочешь травку кури, хочешь винцом заправляйся: кто к чему привык. Боишься «дурмана», выпей!
Жанна широким жестом подняла бутылку коньяку и наполнила Иветтин бокал для шампанского. Та послушно взяла бокал и отпила приличную порцию. В голове зашумело. Иветта не заметила того момента, когда происходящее перестало ее шокировать. Поду маешь, кто-то задел ненароком! Она снова оглядела собравшихся – теперь они казались куда милее. И далее Глеб уже не казался
– Что, Ивка, не привыкла к таким сумасбродам? Да ты не бойся, артисты у нас смирные. Подурачатся, но вреда не причинят. Ты что же не пьешь? – заметил он ее бокал на столе.
– Ой, Володька, я и так уже совсем пьяная. Не привыкла к таким лошадиным дозам.
Владимир вставил в руку Иветты ее бокал, наполнил себе другой и провозгласил:
– Давай, Ивушка, за любовь дернем!
– За любовь? – Иветта продолжала наблюдать за Глебом. Теперь он, никого не стесняясь, целовался со своей дамой. – Да что ты знаешь о любви? – с горечью выдохнула она и резко, одним махом опрокинула коньяк.
Владимир тоже выпил:
– Пошли потанцуем.
– Где? Тут и места нет.
– Как где? На сцене. Там у нас всегда танцуют. Они вышли в зрительный зал. Несколько человек в диком экстазе прыгали на сценической площадке. Владимир подошел к магнитофону, поменял кассету – Заиграла медленная лирическая музыка. Он взял Иветту под руку и вывел на сцену. Актеры разошлись, уступив место режиссеру и его даме. Иветта танцевала с Владимиром, доверчиво положив голову ему на грудь. Она и не смогла бы сейчас держаться на отдалении – выпитый коньяк ослабил ноги и она почти повисла на Владимире.
– Ты замечательно чувствуешь ритм и меня, похвалил ее Владимир.
Иветта еще теснее прижалась к Амосову и действительно почувствовала твердый бугорок между ног партнера. Владимир наклонился и, приоткрыв рот. лизнул губы Иветты. Она с готовностью впустила ласкающий язык, чувствуя, как подкашиваются ноги. Владимир улыбнулся. Все тем же танцевальным шагом, не выпуская Иветту из объятий, он увлек ее с освещенной площадки в полутемный угол зрительских мест. Длинные диванчики с красными плюшевыми сиденьями сейчас пустовали. Они казались Иветте игрушечными вагончиками бутафорского поезда. Поезд набирал скорость. На сцене снова заиграла быстрая музыка.
Голова Иветты кружилась. Она боялась, что объятия Владимира разожмутся, и она упадет. Не отпуская Иветту, он резко опрокинул ее на диванчик. Еще мгновение – и она увидела над собой его лицо.
Отрезвление наступило почти мгновенно. Иветта оттолкнула Владимира и села, спрятав лицо в ладони, глухо бормоча:
– Мы с ума сошли, Вовка. Так нельзя…
– Почему нет?
Владимир недоумевал. Только что Ива прижималась к нему, явно готовая к близости. Ведь она призналась ему однажды, что любит со школьной поры. Что-то он сделал не так? Владимир деликатно отвел руки Иветты и нежно поцеловал ее в губы. Но Иветта на сей раз не ответила, даже попыталась отвернуться:
– Извини, Володя. Не надо. Я не могу. И вообще, на виду у всех… Мне домой пора.
– Почему на виду? – Пожелание Иветты Владимир
Но Иветта хотела лишь одного: как-то поставить точку в этой нелепой ситуации. Она слегка отодвинулась от Владимира и попыталась встать. Амосов удержал се за руку. Теперь они сидели как зрители на спектакле, глядя в сторону освещенной сцены. Владимир примерялся к новым атакам. В этот момент в круге света появился Глеб, напряженно вглядывающийся "В темноту. Вот он покинул сцену и быстрым шагом пошел в сторону пары. Иветта выдернула руку, вытащила из рукава носовой платок и судорожно скомкала его обеими руками. Ах, как стыдно перед этим мальчишкой. Застал ли он ее с Владимиром в ужасной позе на диванчике? Володя говорил, что со сцены зрительный зал не виден, но вдруг это не так?
Внезапно ей вспомнился давний сон, тогда она только познакомилась с Глебом. В том сне она лежала с Владимиром в библиотеке на полу… а Глеб наблюдал за ними. Сон оказался почти вещим! Но ведь сейчас у них с Владимиром до этого не дошло. Однако Иветта почувствовала необходимость оправдаться перед Глебом.
– А мы тут… разговариваем с вашим режиссером. Я говорю, что спектакль во многом непонятен рядовому зрителю, – на ходу импровизировала Иветта.
– Да, где уж тут разобраться. Спектакль и впрямь из ряда вон, – с иронией отозвался Глеб. – Но сейчас у нас другие проблемы. Влад, в подвале опять прорвало кран и заливает декорации! Что делать?
– Что всегда, – невозмутимо ответил Владимир и тут же пожаловался Иветте, как замучили труппу аварии с водопроводом: подвал не был приспособлен под театр. – Ты знаешь, Глеб, надо отвести воду на улицу. Насосы работают?
– Да, но…
– Ладно. Сейчас приду. А ты, будь другом, проводи Иветту.
Владимир почти бегом двинулся в сторону подсобных помещений. Иветта тоже встала и попросила Глеба поискать Жанну. Они вместе приехали, и. возможно, подруга тоже захочет уйти, чтобы не мешать в авральных работах.
– Жанна Эдуардовна ушла с осветителем, – доложил Глеб. – Она хотела с вами попрощаться, но не нашла. Ступайте в гардероб, Иветта Николаевна, я сейчас к вам подойду.
Минут через десять Иветта и Глеб вышли в слабо освещенный двор. Высоко в проеме двора-колодца, в темно-фиолетовом квадрате неба мерцали звезды. Неподалеку изливался на снег бурый водопад отводимой из окна подвала воды. Шум насосов заглушал слова, которые могли быть сказаны. На улице стоял мороз, тотчас сковавший слабые ручейки, отбившиеся от общего потока. Иветта лавировала между сугробами, ледяными дорожками и водяными брызгами. Она боялась упасть – хмель еще не вполне выветрился из головы. Глеб поддерживал Иветту под руку. Походка его тоже была неустойчива.
Неожиданно Глеб поскользнулся и в каком-то немыслимом пируэте повалился в сугроб. Падая, он машинально ухватился за Иветту и увлек ее за собой Однако руки его действовали проворно: он обхватил Иветту и потянул на себя. Их губы соединились.
– Нет-нет, – вскрикнула Иветта, вырываясь из объятий Глеба и пытаясь подняться на ноги. – Зачем ты так, Глебушка?
Глеб встал и помог подняться Иветте, отряхнул ее пальто. Они прошли еще несколько шагов. В темной подворотне шум насоса почти не слышался. Здесь Глеб преградил Иветте путь. Она чувствовала дыхание юноши, но выражение лица в темноте не различала.