Вальс одиноких
Шрифт:
– Знаешь что, Ива, – сказал Валентин, с жадностью заглатывая пирожок, – у меня предложение: давай снова вместе жить. Мы уже не молоды, что там былое вспоминать. Каждый наделал ошибок. Жизнь нынче трудная, оба без работы оказались. В твоей квартире будем жить, а мою сдадим, получим деньги. Сейчас многие так поступают.
– Я ничего не понимаю, Валя. У тебя есть жена, маленький ребенок. При чем здесь я?
Валентин доел последний пирожок, вытер засаленные губы жесткой салфеткой, скомкал ее и засунул под сиденье. Иветта выковыряла грязную бумажку из щели, встала и отнесла к урне. Валентин поморщился: опять воспитывает. Может, зря он затеял этот разговор? Впрочем, выхода у него нет.
– Я понимаю, ты будешь злорадствовать, но Света от меня ушла, ребенка забрала. Вернулась к прежнему мужу. Раньше-то я был на коне, а как выпал в осадок – понятное дело, к чертям собачьим. Первый-то муженек новым русским обернулся, свою фирму открыл. Другие при таком раскладе молодух заводят, а этот старушку свою вернул.
– А сколько лет старушке-то?
– Тридцать пять уже сравнялось.
– Возраст солидный, ничего не скажешь, – усмехнулась Иветта.
– Ну вот я и подумал, – продолжал Валентин. – Они восстановили семью, почему бы и нам тоже…
– Эту тему я продолжать не хочу, – перебила его Иветта.
Ты всегда была сухарем, – горестно заключил Валентин. – Я особенно и не надеялся на твое согласие, честно говоря. Придется мне по второму варианту действовать.
– Действуй хоть по десятому, но меня оставь в покое.
– Я решил: если с тобой ничего не получится, продам квартиру и вернусь в родные места. Там дом от родителей остался, земля. Говорят, скоро она будет в цене: все колхозные земли сложат, потом поделят. Свой пай смогу с выгодой продать или сдать в аренду, там посмотрю. А может, сам фермерское хозяйство заведу.
Иветта безучастно слушала фантазии Валентина. Те злополучные шесть соток он продал и в погоне за шальной прибылью накупил акций сомнительного фонда. Фонд вскоре рухнул, как и множество ему подобных. Об этом ей рассказал как-то сын. У Валентина не осталось ни участка, ни денег. Неудивительно, что Светлана ушла: сейчас в цене деловые мужчины, а не инфантильные фантазеры. А Глеб? Он ведь тоже не силен в бизнесе, тоже мечтатель. Но любимому человеку Иветта тут же нашла оправдание. Глебушка парит в мире духовных грез, а мысли Валентина крутятся вокруг денег. Но деньги надо зарабатывать, а не грезить о халяве. Поймет ли Валентин эту истину?
Так и не услышав оценки своих планов, Валентин замолчал. Затем обратился с конкретной просьбой:
– Ива, я хочу у тебя одолжить небольшую сумму. Продам квартиру – рассчитаюсь со всеми долгами, тебе в первую очередь верну. Мне две-три недели продержаться только. Не поверишь, я сейчас пивные бутылки в скверах собираю, на них и живу.
– Почему же не поверю? Только денег у меня, Валя, нет. Да и откуда?
– Попроси у Сереги.
– А что же ты сам к нему не обратился? Сегодня был удобный случай, а на меня ты только время зря потратил.
– Серега мне не даст. Я однажды подвел его. Так получилось. Он просил меня партию бумаги закупить для этикеток, а я решил в оборот пустить эти деньги, ну и погорел. Попроси у него ты, только не говори, что это для меня.
Иветта обещала в последний раз посодействовать бывшему мужу.
Вставая с пластмассового кресла, Валентин обронил:
– А дочка наша – какая молодец! Не каждого в заграничный университет посылают. Я ей всегда говорил: учись как следует, тогда и деньги будут.
– Да. Молодец, – отозвалась Иветта, с горечью подумав, что дочь слишком буквально приняла наставления отца. Математика для нее давно стала источником заработка, а не предметом бескорыстной любви.
Вернувшись домой, Иветта услышала мужские голоса. Первый принадлежал Глебу, второй Сергею, сыну. Иветта обеспокоилась: она так оттягивала их знакомство, и вот они встретились без ее участия! Хозяйка разделась, вошла в кухню.
Мужчины оживленно разговаривали. На столе стояла початая бутылка водки и немудреная снедь: колбаса и копченая сельдь на развернутой магазинной бумаге.
– Ты что же, мама, скрывала своего рыцаря? – спросил сын, от выпитого спотыкаясь на бугорках согласных звуков.
В отличие от сестры он узнал «дядьку» с длинным лошадиным лицом, который рисовал мамин портрет. Возможно, встреча запомнилась Сергею потому, что тогда художник катал Сергуню на плечах по коридорам художественной академии? И сейчас водка быстро расположила Сергея и Глеба друг к другу. Они почувствовали общность характеров: какая-то детская безалаберность осталась в каждом, хотя пути их разнились. Серега был успешным бизнесменом, а Глеб – всего лишь художником и рекламистом на подхвате. Выяснив обстоятельства пребывания Глеба в материнском доме, Сергей отнесся к ним с большим пониманием, чем сестра. Вероятно, потому, что и сам уже стал семейным человеком. Он лишь удивился, что сестра даже не обмолвилась о Глебе. Сергей разлил остатки водки по стопкам, наполнив Иветтину до краев – штрафную.
– Выпьем за Аньку, чтобы ей хорошо жилось там. И за вас – чтобы вам хорошо жилось здесь, – философски произнес Сергей.
Все выпили залпом. Даже Иветта. Потом Сергей заговорил о текущих делах. Он сказал, что будет подкидывать маме деньжат, пока Глеб не станет зарабатывать достаточно, чтобы прокормить двоих. Глеб обещал, что в ближайшее время найдет постоянную работу. Он переживал, что оказался несостоятельным хозяином дома. На прощание Сергей выдал Иветте конверт с внушительной пачкой долларов:
– Держи, мама. Я специально к тебе заехал. Там, на вокзале, при отце я не хотел бумажник раскрывать. Понимаешь, он из меня постоянно деньги тянет. Но я не сказочный джинн, который из воздуха замки строит. Я сказал, что ему больше не дам. Ты – другое дело.
Иветта вновь подивилась, как Валентин все рассчитал. Тем не менее она знала, что поделится с бывшим мужем. Пусть бы он в самом деле поскорее покончил со всеми делами и уехал в деревню. Каждая встреча с ним была неприятна Иветте.
Встав из-за стола, Сергей прошел в Аннину комнату и прилег на диван: