Вампир для истинной королевы
Шрифт:
Пленников было трое: два юноши и одна девчонка, растрепанная и почему-то особенно жалкая, с ручками-тростинками и больными, распухшими от холода и сырости коленками. Она тусклым взором окинула вошедших, а потом и вовсе отвернулась к стенке. Эдгар осторожно коснулся ее сознания и понял, что разум ее давно уже угас, не выдержал мучений.
— Вот, мой экспериментальный материал, — Мессир сделал широкий жест, приглашая Эдгара полюбоваться выставленными для обозрения экземплярами. Затем вампир повернулся к охраннику, — Уилл, разведи огонь
Оказывается, в дальнем углу лаборатории приютились предметы, могущие составить мечту любого алхимика: тигли, колбы, реторты, большой перегонный куб…
И, пока блондинчик выполнял приказ, орудуя попеременно то кочергой, то мехами, Мессир поманил Эдгара к низкому столику, где на бархате лежало несколько тонких колб размером с указательный палец.
«А ведь это не просто колбы», — Эдгар озадаченно разглядывал странные предметы.
С одной стороны — тонкая металлическая игла, впаянная в стекло, с другой — металлический же поршень.
Затрещал в печи огонь, побежали по заполненному жидкостью змеевику пузырьки воздуха — и в реторту начали одна за другой падать золотистые капли, пахнущие той самой квашеной капустой.
Мессир знаком позвал молодого вампира, что-то быстро сказал тому — и повернулся к Эдгару.
— Смотрите внимательно, сеньор Саншез. Надеюсь, вы сделаете правильные выводы.
Тем временем блондин, злобно скалясь, подхватил одну из странных колб и во мгновение ока очутился рядом с ретортой. Он опустил иглу в золотистую жидкость, потянул на себя поршень — к удивлению Эдгара, состав начал медленно заполнять ее. Мессир ткнул пальцем в девчонку. Еще мгновение — и она вскрикнула, потому что Уилл всадил ей иглу под ключицу.
Эдгар внезапно ощутил приступ тошноты. Все, что происходило сейчас в этом подвале, почему-то никак не вязалось с образом справедливого и мудрого правителя, коим всегда был для своих подданных Мессир.
— Смотри, Эдгар, — насмешливо проскрипел владыка Некрополиса, — результаты эксперимента очень важны для будущего нашего королевства.
Эдгар молча смотрел. На то, как грязное тело ни в чем не повинной девчонки стремительно покрывалось черными пятнами. На то, как открылся ее рот в немом вопле. На то, как глаза вдруг перестали быть обычными человеческими глазами — теперь вместо темной радужки в белках плавали два полупрозрачных золотистых пятнышка, как будто жиринки на поверхности кипящего бульона.
— Сними с нее цепи, — скомандовал Мессир. Блондин аккуратно выполнил и это приказание; кандалы звякнули и грудой ржавого металла осели на грязный пол.
— Замечательно, — владыка довольно потирал руки, — просто замечательно!
А затем, обращаясь к замершему в ожидании «результату опыта», указал на двух оставшихся живых людей:
— Убей их.
Эдгар молчал. То, что недавно еще было человеком, на негнущихся ногах подошло к первому пареньку и отточенным движением свернуло ему шею.
— Что ты делаешь, Иль?!! — взвизгнул оставшийся в живых, но и его голос оборвался.
— Впечатляет? — Мессир повернулся к Эдгару, — чего молчишь?..
— Да, Мессир, — выдохнул тот, — вы, как всегда, на высоте…
— А теперь самое главное, — весело сказал повелитель и, обернувшись к золотоглазому существу, командовал, — убей себя.
Эффект последовал незамедлительно. Хруст шейных позвонков — и поломанная кукла с глухим стуком осела на пол.
— Это будут великолепные воины, когда я завершу начатые исследования. Собственно, к чему была эта небольшая демонстрация? Эдгар Саншез, все дело в том, что я еще не экспериментировал на вампирах.
…Он чувствовал, что умирает вместе с Агнессой.
Раньше все было просто — был он, Эдгар Саншез, и были люди, их бесконечная вереница, напоминающая бесконечную череду прожитых и только грядущих ночей.
Сейчас все изменилось; он ощущал, как вместе с жизнью Агнессы Рой де Лив медленно уходит куда-то и его собственная, обретенная против воли.
И вместе с тем Агнесса неотвратимо воцарялась в его душе, и ее воспоминания вытесняли все прочие, как ненужный хлам.
— Я тебе верила, — сказала маленькая кареглазая девочка в коротком платьице и с поцарапанной коленкой, — а ты меня обманул.
Эдгар встал перед ней на колени и взял ее пухленькие ручки в свои, с наслаждением вдыхая запах детской кожи. Как странно, он совсем забыл, что маленькие дети… пахнут молоком.
— Прости, моя милая. Я не могу… иначе.
— Значит, ты своего Мессира любишь больше, чем меня? — маленькая Агнесса смешно оттопырила нижнюю губу.
— Я его не люблю, совсем не люблю, — пробормотал Эдгар, уткнувшись носом в детское плечико и из последних сил сдерживаясь, чтобы не взвыть от дикой, раздирающей сердце боли.
— А меня — любишь? — Агнесса доверчиво прислонилась к нему бархатной щечкой.
— Да. Тебя — больше всего на свете.
— Тогда зачем ты меня убиваешь, в то время как твой повелитель останется жить?
Это было сказано уже Агнессой взрослой. Она в простом сером платье была похожа на королеву, ее рука покоилась на голове Эдгара. Тепло ее пальцев обволакивало и навевало покой, и все страхи улетучились.
«Всевышний, что же я делаю?!! Какое мне дело до Мессира, когда я, я сам, разрушаю целый мир?»
Эдгар отстранился. Затем, схватив полотенце, прижал его к шее Агнессы. Но она упорно не желала покидать рассудок, то совсем маленькая девочка, то подросток, то девушка, едва достигшая двадцатилетия.
— Прости меня, если сможешь, — Эдгар погладил ее по бледной щеке, и темные ресницы затрепетали. Агнесса останется жить, обязательно…
«А меня, мой дорогой Мессир, вы тоже не получите».
Эдгар уложил Агнессу на подушки, а сам отошел к окну. Ночь заканчивалась, вместе с ней должны были умчаться прочь образы, навеянные кровью Агнессы — но нет.