Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2
Шрифт:
Придвинувшись ближе, я ласково провела ладонью по его волосам.
— Сейчас всё стало с ног на голову. Миры и существа, их населяющие, смешались, чтобы выжить. И, да, мне действительно тебя жаль. Ты ещё ребёнок, а вынужден участвовать в том, что вселяет ужас даже бессмертным. Но если всё закончится благополучно, миропорядок восстановится. И тогда подобным мне существам не будет места в твоей жизни.
— Пожалуйста, пообещай, что будешь по-прежнему ко мне приходить! Хотя бы иногда… Пожалуйста!..
Наверное, целую минуту я смотрела на него, не решаясь ни дать обещание, ни отказать в нём. Патрик терпеливо ждал. Потом губы его сжались, он тихо вздохнул, и его худенькое тело поникло. Во всём этом было столько грусти, что у меня защемило в груди, и я серьёзно пообещала:
— Хорошо. Пока сам не скажешь, что в моих визитах нет нужды.
Патрик вскинул на меня сияющие глаза и порывисто бросился мне на шею. Но подобная смелость, очевидно, напугала его самого и, густо покраснев, он торопливо отодвинулся. Я чмокнула его в лоб.
— Уже почти рассвело. Увидимся завтра.
[1] Белтайн — кельтский праздник начала лета, традиционно отмечался 1 мая. На возвышенных местах разжигались костры, и участники праздника проходили между ними или прыгали через огонь для ритуального очищения.
В ночь, когда заканчивалась "проспоренная" неделя, я, желая хотя бы немного ободрить расстроенного Патрика, отважилась на разжигание костра. Однако эта идея не вызвала такого восторга, как я ожидала. Патрик вроде бы немного оживился, но настроение его оставалось мрачным. Равнодушно глянув на еду, которую я прихватила с собой, он только дёрнул плечом:
— Для чего? Это же не праздник…
— Нет, но это пикник, помнишь?
— Спасибо… Я не голоден.
— Посмотрим, что ты скажешь через пару часов.
Пока мы возились с хворостом и костром, который Патрик непременно хотел разжечь сам, голод в самом деле взял своё. Под конец слегка повеселевший Патрик всё же отдал должное поджаренным над огнём припасам.
— Видишь, я же говорил, что с костром лучше, — заключил он.
— Я и не спорила. Пока ты не воображаешь себя кельтом, я готова разжигать его снова и снова.
— И когда мы разожжём его в следующий раз? Когда ты придёшь опять?
— Я ведь ещё даже не ушла, — попыталась увильнуть я.
Патрик тут же погрустнел.
— Но скоро уйдёшь… Рассвет всегда наступает очень быстро.
Я протянула ему нанизанный на шампур шампиньон. Патрик задумчиво повертел его над огнём и устремил на меня пытливый взгляд.
— Ты совсем не ешь человеческую еду? Никогда?
— Ни разу с тех пор, как перестала быть человеком. По-моему, твой гриб сейчас подгорит.
До сих пор Патрик не затрагивал эту тему, и начинать её теперь мне тоже не хотелось. Но отвлечь его оказалось не так просто.
— А что ты тогда ешь? Только кровь?
— Давай поговорим о чём-нибудь более аппетитном.
— Мне это совсем не мешает, честное слово!
— Мне мешает. С чего ты вообще об этом заговорил?
— Хочу знать о тебе больше.
— Ты и так знаешь обо мне всё, что нужно.
— Нет, не всё, — упрямо возразил Патрик. — Например, я не знаю, куда ты уходишь каждый раз. В другой мир? Или остаёшься в этом?
— Когда как.
— А твои друзья, что были здесь? Ты видишь их часто?
— Одного — да, другого — нет. Серьёзно, Патрик, что на тебя вдруг нашло?
Он бездумно крутил в пальцах шампур со сморщившимся грибом.
— Я хочу понять. Те… существа, что пытались тебя убить… они были… как я?
Наклонившись за корявой палкой, которой хотела поворошить поленья, я с удивлением повернулась к Патрику, так до неё и не дотянувшись.
— У них была другая тень? — настойчиво допытывался он. — Моя потом тоже станет такой?
— Конечно, нет. Что за глупости?
Патрик смотрел на меня не мигая.
— Помнишь, ты сказала брату Клеомену, что моя кровь ещё даст о себе знать? Вдруг когда-нибудь… я тоже захочу причинить тебе вред?
— Это не происходит автоматически. Те другие сознательно стали тем, что они есть. Ты никогда не станешь таким, если сам того не захочешь.
— То же говорит и брат Клеомен…
Я вспомнила свои полные яда нападки на это создание, единственной "виной" которого были глупость его матери и демоническое коварство отца. Вспомнила, как горячо защищал мальчика брат Клеомен, и через силу улыбнулась:
— Вот видишь. А он-то разбирается в подобных вещах, причём гораздо лучше меня. Ты ведь слышал наш разговор. Так вот, брат Клеомен был прав, а я — нет. И мне жаль, что я понимаю это только теперь.
Глаза Патрика заискрились, словно морская вода, пронизанная солнечными лучами до самого дна.
— Я так боялся, что из-за меня ты перестанешь к нам приходить…
— Ну, скажем, боялся ты именно меня, а не того, что я перестану приходить.
Патрик уставился на потемневший гриб, который продолжал вертеть в пальцах, и очень серьёзно заявил:
— Я никогда тебя не боялся.
Решив в конце концов сменить тему, я легко стукнула по шампуру и сбила гриб в огонь. Патрик хлопнул ресницами и растерянно воззрился на опустевший шампур.
— Ты ведь не собирался это есть, — поморщилась я. — На него уже и смотреть было жалко.
И, открыв корзинку с припасами, приглашающе кивнула:
— Но в этот раз постарайся сосредоточиться. Никаких отвлекающих разговоров, пока процесс не завершён.
Патрик послушно повернулся к корзинке. Он заметно повеселел и даже довольно бодро распрощался со мной на рассвете.