Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2
Шрифт:
— Нам пора.
Ухватившись за конец ленты, я покосилась на Лодовико. Отвернувшись, он до крови прикусил губу…
[1] Переносные домашние алтари камидана получили распространение в период Эдо. Обычно они устанавливались лишь на время каких-то церемоний. Керамические сосуды, обычно белого цвета, палочки, вертикально стоящие в пиале с рисом, ветки вечнозелёных растений обычно ставили перед алтарём в знак траура.
[2] Оби — тип японского пояса, носимого как мужчинами, так и женщинами поверх кимоно.
[3] Согласно японским обычаям, на женщине в трауре не должно быть никаких украшений, кроме жемчуга.
[4] Ципао — традиционно, широкое платье, полностью скрывавшее фигуру и оставлявшее видимыми только голову, ладони и носки обуви. В XX веке в Шанхае появилась новая форма ципао. Оно сильно облегало фигуру, а для того, чтобы позволить ногам двигаться свободно по бокам платья делались высокие разрезы.
[5] Ритуал моления перед камидана включает в себя поклоны и хлопки в ладоши для привлечения духов — ками.
Место, куда перенесла меня Акеми, было одновременно завораживающим и внушающим трепет. Мы стояли на широком выступе скалы, подножие которой тонуло в тумане, настолько плотном, что, казалось, само Небытие клубится у наших ног. Вокруг возвышались горные вершины, покрытые хвойным лесом. Акеми остановилась перед грудой камней, в которой я со второго взгляда рассмотрела очертания полуфантастических существ. Грубо вытесанные лапы тигра обнимали огромную сову, хвост переплетался с извилистым хвостом твари, походившей то ли на гигантскую сороконожку, то ли на дракона. Тело твари обвилось вокруг человеческой фигуры, державшей в вытянутых руках плоскую каменную чашу. У подножия странной композиции густо разрослась трава, из которой выглядывали небесно-голубые, похожие на звёзды цветы.
— Где мы?
— Близко. Они существуют на границе миров — между существованием и небытием…
— А как же освящённая земля?.. Наш мир остаётся для меня закрытым, пока она на мне…
— Разве я говорила, что мы направляемся в наш мир? Ты меня не слышишь? Но, так или иначе, не слишком полагайся на защитную силу твоей святыни.
Опустившись на колени, Акеми сорвала звездоподобный цветок и собрала в его чашечку несколько капель росы.
— Ты обещала Лодовико моё безопасное возвращение, — она качнула головой, и цветки вишни в её причёске задрожали, словно от ветра. — Самонадеянность отличала тебя, и когда ты была человеком. Но всё же — спасибо, что попыталась его утешить и убедить в благополучном исходе. Мне это так и не удалось…
— Но он ведь позволил тебе уйти.
— А как бы он мог мне помешать?
— Ты прибегла к своей власти обратившей…
— …впервые за всё время его существования, — Акеми поднялась с колен. — Я не хотела его мучить, поэтому всё, что должна, скажу тебе здесь. Мы направляемся во владения очень древнего и очень могущественного клана — некоторые из его членов существовали ещё до начала истории Кореи, как государства. Смертные называли их "чхачхаун", то есть "шаман", за искусность в магии и ворожбе. Не знаю, кто из них обрёл бессмертие первым. Знаю лишь, что остальные были обращены не сразу, а в течение нескольких поколений. Став правящей династией в Силла[1], они подчинили себе соседние королевства, объединив весь корейский полуостров под своим господством. Однако со временем власть над суетными человеческими созданиями начала их тяготить, и они сложили с себя это бремя, уступив титул правителей смертным королям. Ещё несколько веков после этого они оставались в мире людей. Но жизнь вокруг изменялась слишком быстро. Династии и эпохи сменяли одна другую, королевства объединялись и распадались, войны за власть искажали лицо Кореи до неузнаваемости. И тогда древнейшие члены клана пошли на крайность. Желая сохранить свои традиции и устои, которые в переменчивом, непрочном мире смертных рассыпались прахом, они с помощью магии создали собственную реальность — на границе миров. Окружённая невидимым кольцом заклинаний, эта реальность уже несколько столетий служит убежищем трём поколениям царского рода, их жёнам, наложницамим, слугам, министрам, охране, придворным танцовщицам и прислужницам-кисэн[2]…
— Сколько же их всего?
— Думаешь, они предоставили мне список? Их мир — тайна, и делиться ею они не стремятся ни с кем.
— Ну а как они питаются? Выходят на охоту по очереди?
— Жизнь в их мире остановилась несколько столетий назад. Покидать его не позволено никому, за исключением немногих избранных — самых верных и испытанных. Эти избранные хорошо ориентируются в мире людей и даже ведут со смертными дела, благодаря чему клан, как и прежде, процветает. Они же заботятся о свежей крови для всех.
— Таскают туда смертных? Разве люди могут находиться в их мире?
— Почему нет? Этот мир — часть человеческой реальности, хотя и существует вне её. В нём так же растут деревья, порхают птицы и распускаются цветы, так же дует ветер, капает дождь и падает снег. Лишь никогда не бывает ни рассвета, ни заката — ночь всегда сменяет ночь.
— Мечта любого бессмертного, — улыбнулась я.
Акеми опустила цветок в каменную чашу. Капельки росы скатились с лепестков на шероховатую поверхность. В кукольных ручках Акеми сверкнула серебряная свирель, голос стал жёстким:
— Хорошенько запомни: там, куда мы сейчас отправимся, царят свои законы. Ты слишком далека от этой культуры и легко можешь оскорбить её носителей. Поэтому следуй за мной во всём. Если я остановилась, остановись и ты, если поклонилась — делай то же. Не разглядывай их, избегай смотреть им в глаза — это может быть воспринято как вызов. Не улыбайся, держись от них как можно дальше. Даже соприкосновение рукавами для них — неслыханная грубость. Не заговаривай первой, жди, пока они обратятся к тебе сами. И не вздумай перечить никому, особенно вану[3].
— Вану?
— Королю.
— Он будет решать, помогать ли нам в войне против демонов?
— Все дела решаются с благословения совета, в который входят избранные члены клана. Постановлению совета не может воспротивиться даже король. Но он — их формальный правитель. Неуважение к нему не останется безнаказанным.
– Одно мне непонятно. Лодовико ведь связан с тобой кровью. Так неужели он не может последовать за тобой и узнать, где они находятся?
— Нет. В их мире теряется любой след. Ни кровь, никакая другая связь не могут преодолеть силу магических чар.
Я недоверчиво огляделась.
— Разве мы уже…
— Да. Осталось лишь объявить о нашем присутствии.
Красивая печальная мелодия нарушила царившую вокруг тишину, когда Акеми поднесла свирель к губам. И, словно в такт звукам, капли росы на дне чаши задрожали и одна за другой начали подниматься вверх. Сверкая и переливаясь, они плавно кружились вокруг нас. Постепенно их становилось всё больше, они уже не просто кружились, а сливались в непрерывный причудливый узор… В какой-то момент я с удивлением заметила, что Акеми не играет на свирели, хотя музыка продолжала звучать — звуки как будто носились вокруг нас вместе с каплями росы… Лицо Акеми вдруг утратило привычную невозмутимость, губы задрожали.