Ванечка
Шрифт:
– Но она несовершеннолетняя, ей семнадцать лет, – сказал майор.
– Ничего, мы в семнадцать лет целину поднимали, – отрезала инспектор. И, складывая свои инструменты в чемодан, повернулась к Наде: – Мы из районной управы, из Службы опеки. Запомни: летом у мужчин паховая область больше всего потеет. Нужно мошонку и пипиську постоянно вазелином смазывать и тальком присыпать. Понятно?
– П-п-понятно…
В тылах улицы, во дворе, на флигеле какого-то дома висела вывеска:
– Доллар уже шесть рублей! И все дорожает! Еще неделю назад памперсы были по двести за пачку…
– А пюре? На «Коломенской» я сама брала «Хипп» по восемь рублей за банку. А вчера прихожу – уже двенадцать!..
– Нет, импортные подгузники – чистое разорение! Я их только на ночь подвязываю! А днем – в марлевых походит! И преет меньше, и вообще…
– В супермаркетах все продукты ненатуральные, а чистая химия и эта, как ее, генетика!..
Слушая эти разговоры, Надя со спящим Ванечкой на руках медленно двигалась в очереди к молочной кухне.
– А незя детям импортное давать, незя! – говорил кряжистый дед, стоявший за Надей. – Вы чё, бабы? Вы Жириновского послушайте! Американцы же нам сплошную отраву гонят! Чтобы нас тут до конца извести!..
– А слыхали, как в Магадане детей потравили? – сказала другая женщина. – Сорок человек в больнице…
– Потому что срок давности нужно проверять. Перебивают срок давности…
Вслед за какой-то мамашей Надя зашла в молочную кухню.
Здесь очередная мамаша предъявила продавщице рецепт из поликлиники и назвала имя своего ребенка:
– Герасимов Михаил.
Продавщица повела пальцем по списку:
– Гаврилов… Галкина… Ганушкина… Герасимов – есть! – Отметила в списке галочкой и спросила: – Что берем?
– На два дня можно? – сказала мамаша.
– Пока есть, берите… – Продавщица отметила в списке. – На два дня. Что берете?
– Два творожка, два кефира и молоко.
Продавщица подала два пакетика «Агуши» с творогом, две бутылочки кефира и полулитровый пакет с молоком. Мамаша отошла, уступив Наде место у прилавка.
– Игнатьев Ваня, – сказала Надя.
– Рецепт из поликлиники!
– Понимаете, у нас нет рецепта. Так получилось…
– Без рецепта не отпускаю. Следующий!
– Ну пожалуйста! – попросила Надя. – Вы посмотрите, он же есть в списке! Игнатьев.
– Мало кто в списке! Так кто угодно придет! Отойди, не мешай очереди!
Кряжистый дед оттолкнул Надю от прилавка:
– Ходят тут бомжи!..
– Дедушка, – чуть не плача, сказала Надя, – у нас родители в аварию…
Но он перебил:
– Да слыхали мы эти сказки! Как в метро ни зайдешь… Иди, а то милицию вызову!
Ваня на руках у Нади проснулся и – в плач.
Надя со слезами на глазах вышла
– Скоро уже пионерки будут рожать! Ужасть!..
На экране небольшого телевизора «Самсунг» шли – без звука – вечерние новости. Все те же шахтеры, пикетирующие Белый дом… Уборка поваленных деревьев в Москве… Ельцин, кривя толстыми губами, учит Кириенко уму-разуму… Открытие «Кинотавра»… В США скандал с Моникой Левински и Клинтоном…
Открыв все тумбочки и шкаф, Надя вытряхивала из одежды Игнатьевых последние монетки, ссыпала на стол. На столе были пять баночек с детским питанием «Хайзер», полстопки памперсов, початый пакет с кашей «Хипп», початая бутылка подсолнечного масла, стеклянные банки с остатками сахара, пшенки, манки и засохшего в банке варенья. Отдельно стопочкой – смятые рубли и горка мелочи.
Ванечка, стоя в манеже и держась за его борт, внимательно смотрел телевизор.
Надя, деловито отбирая более-менее приличные вещи, сложила в расстеленную на полу простыню Зоины шубу, две пары сапог и какие-то кофточки. Завязала все узлом и села за стол, пересчитала деньги.
– Девятнадцать рублей и мелочь. Что будем делать, Ваня?
Ваня внимательно посмотрел на нее.
– Смотри, – сказала она, – еды у нас на два дня, памперсов тоже. Денег – девятнадцать с мелочью, это вообще ничего. Даже если вещи твоей мамы возьмут в ломбард, я за похороны платить не буду, мне тебя кормить не на что. А за папу с мамой не переживай – милиция их сама похоронит. И мне нужно экзамены сдавать, я для чего в Москву приехала? Ну? Что скажешь? Зинка от нас сбежала…
Ване не понравился ее тон, он стал кукситься.
– Ладно, ладно! Не плачь! – Она взяла его на руки. – Выживем, Ваня, мир не без добрых людей. Тебе спать пора. – И запела, укачивая: – Спят усталые игрушки, куклы спят… Одеяла и подушки ждут ребят…
А когда он уснул, уложила его в кровать и встала у окна на колени:
– Боженька! Дорогой! Пожалуйста! Помоги нам! Я не знаю как! Но как-нибудь помоги! Я тебя очень прошу! Очень!..
Пронзительный звонок в дверь прервал ее молитву.
Надя, глянув на спящего Ванечку, испуганно побежала к двери.
– Кто там? Зина, ты?
– Милиция! – сказали из-за двери. – Открывайте!
Надя сняла цепочку, и в тот же миг дверь распахнулась от мощного пинка. В квартиру, грубо оттолкнув Надю так, что она еле устояла на ногах, ввалились трое коротко стриженных – Виталик, Силан и Татарин.
Ванечка, проснувшись, заплакал.
Татарин закрыл дверь, а Виталик с ходу наотмашь ударил Надю по лицу и, не дав ей упасть, схватил за волосы.
– Ты, тварь! Ты знаешь нас? Ты нас видела? Да или нет?