Ванесса
Шрифт:
— Дружище, можешь сделать мне одолжение?
— Я готов, — заверил его Мехди, — а в чем дело?
— Переспи с сыном своего приятеля.
— Когда угодно. Но какого приятеля?
— Кхаледа Айаддина.
— О Господи! — воскликнул Яссерит, — кого из сыновей ты имеешь в виду?
— Как это «кого»? Того, который недавно женился. Мехди совершенно поник.
— Зачем тебе это? — уже без всякого энтузиазма спросил он.
— Красивый паренек. Он что, тебе не нравится?
—
— Что не делается?
— Ты же сам прекрасно знаешь. Зачем притворяешься?
— Ты хочешь сказать, что после женитьбы сивахец уже никому не позволяет заезжать к себе, но сам пользуется чужими сыновьями?
— Примерно так.
— В чем проблема? — беспечно пожал плечами Гвидо. — Поменяйтесь с ним местами.
— Так тоже не годится, — криво усмехнулся Мехди. — Нельзя подставляться тому, кто младше тебя. И я уже сто раз говорил, что не люблю быть в «пассиве».
— Тем хуже для тебя. Хорошо, оставим этот разговор. Выше головы не прыгнешь!
Мехди страдальчески закатил глаза и вздохнул. Ему невыносимо было видеть разочарование друга.
— Представляешь, какой поднимется шум, если Кхалед узнает! — пытался оправдаться толстяк.
— А откуда он может узнать?
— Здесь ничего невозможно скрыть, особенно такие дела. Все про всех знают все.
— Правда? Что же ты знаешь обо мне?
— Ничего. Потому что ты ничего не делаешь. Гвидо заговорщически улыбнулся.
— У меня есть шикарный план. — Какой?
— Пока ты будешь вставлять Тахе, я займусь его женой.
— Час от часу не легче, — простонал Мехди.
— Опять что-то не так?
Яссерит попытался пуститься на хитрость.
— Что ты находишь привлекательного в этом маленьком глупом создании? Любой пацан даст ей сто очков вперед.
Но Гвидо не поддался на такой дешевый трюк.
— Что нахожу? Об этом я расскажу после того, как попробую.
Учитель попытался воззвать к его здравому смыслу:
— Я же за тебя переживаю. Мне бы не хотелось, чтобы ты имел неприятности.
— Какие там неприятности! Ты всегда поможешь мне выкрутиться. Уж я-то знаю, какой ты ловкач. Только приводи ко мне Илитис, а уж она сообразит, что к чему.
— Почему ты так уверен, что она согласится?
— Знаю по прежнему опыту.
— Но стоило ли проделывать такой путь, чтобы повторить то, чем ты занимался в Италии?
— Верно. Но у меня нет выбора. Насколько я понял из твоих объяснений, сивахцы признают только гомосексуализм и кровосмешение. А я слишком стар, чтобы переучиваться. Мужчины не привлекают меня, даже если ведут себя по-девичьи. Обратный вариант кажется еще менее соблазнительным, что бы я ни говорил. Однажды я дал собой попользоваться, но это не изменило мою сексуальную ориентацию. Что касается инцеста, то объясни, пожалуйста, с кем я могу его совершить? Ужасно, конечно. Но что мне остается? Добрый старый адюльтер. И мне придется пойти на это, независимо от согласия Амона.
— Можешь оставаться при своем мнении, — проворчал Мехди, — но не пытайся увлечь меня вашими европейскими идеями о новом мире.
— Я никогда никого не насилую, — заявил Гвидо, — И, пожалуйста, не путай мои взгляды с утопиями Ваны.
Ванесса между тем тоже не сидела сложа руки. Но ее путешествия по окрестностям оазиса не были столь увлекательны и результативны. Она посетила древние стоянки греков, римлян и египтян и не нашла там ничего интересного для себя. Ни одной подходящей площадки для раскопок, ни одних развалин, достойных внимания. Вана чувствовала, что даром теряет время.
И теперь, лежа на кровати в гостиничном номере, она пыталась разобраться в путанице своих мыслей и чувств. Она разочарована — это ясно. Дни проходят серо и скучно.
На кого обижаться? Сама рвалась в эту поездку. Но причиной тому была отнюдь не страсть к археологии. Вана ехала в Сивах с тайной надеждой вернуть себе отца, и, конечно, из-за Гвидо. Но сейчас она старалась не думать об отце. Что касается Гвидо… тут тоже не все гладко. Может, они постепенно стали уставать друг от друга? Днем они не виделись, потому что итальянец с утра до вечера пропадал в городе или окрестностях, но по вечерам встречались, любили друг друга, и это получалось так же хорошо, как в первый раз.
Но так ли уж хорошо? Почему же их физическая близость все реже сопровождалась долгими задушевными беседами, которые были прекрасны сами по себе и придавали любви изысканный привкус? Даже Гвидо заметил эту перемену.
— Может, я чем-то обидел тебя? — спросил он однажды ночью. — Ты больше не пытаешься шокировать меня Своими парадоксами.
— Просто раньше мы шутили, а теперь стали говорить серьезно.
— Это плохо… Давай предоставим право быть серьезными тем, кому нравится сомневаться.
— Мы стали серьезными помимо своей воли.
— Это еще хуже, — заметил Гвидо. — Чувствую, мы закончим тем, что составим серьезное послание будущим поколениям. Представляю его содержание: древние миражи в современной пустыне.
— Кстати, ты знаешь, почему жители Сиваха кажутся такими современными? — спросила Вана. — Потому что элементы, составляющие их существование, сложнее, чем где бы то ни было. История оставила здесь множество противоречивых следов, которые смогли каким-то образом слиться в единое целое.