Ванька-ротный
Шрифт:
Мне нужно было выспаться, чтобы быть готовым к новым заданиям |и действиям|. При подготовке ночного поиска каждый из нас должен быть со свежими силами |и с ясной головой|. Нужно быть в отличной форме, как после хорошей парной бани, чтобы и на душе было легко и спокойно, тогда ты способен рассуждать и думать |на разные темы|. Разведка дело тонкое, незаметный мельчайший штрих, пустяковая деталь может решить исход задуманной операции и поставить под удар человеческие жизни. А если кто из нас не выспамши и несколько суток |бегал| без сна |и
И в этот раз, когда я залег основательно и решил, как следует выспаться, наш стрелковый полк решили перевести на другой участок и бросить на прорыв передней линии немецкой обороны. Там на новом участке в сторону немецкой обороны проходил большак на Витебск. 48 полк подвинули на наше место, 45-ый находился в резерве дивизии. Большого наступления на Витебск не предполагалось. К нам в гвардейский корпус был назначен новый ком. кор. генерал Безуглый. Он решил провести операцию местного значения, подготовить ее и нанести удар немцам на узком участке.
Передовые роты полка и саперные подразделения дивизии получили приказ усиленно заняться земляными работами и возведением на переднем крае оборонительных сооружений. На новом участке |, где до нас стояла пехота другого| полка закипела работа. Солдатам о наступлении ничего не говорили. Офицеры тоже не все знали |, про задуманный удар|. Кругом валили лес, пилили бревна |в размер| на перекрытия, ночами на клячах подвозили к передовой. Подъезд на новом участке был хороший, прям по большаку. Были отрыты глубокие котлованы |на передовой|. Подвезут бревна, тихо свалят, а потом солдаты их волоком занесут и уложат в срубы. Немцы видели, что на нашем участке ведутся строительные работы |по возведению укреплений|. Ночью постреливала немецкая артиллерия. Днем стал появляться костыль. Раза два над нами кружила немецкая рама "Хенкель-111"???. Она переваливалась с бока на бок и фотографировала: приготовленные котлованы, штабеля бревен для накатов, незавершенные кладкой срубы, готовые блиндажи |и наблюдательные пункты|. Возведение сооружений шло полным ходом. Немцы не долго ждали наше копание в земле, данные съемки они через несколько дней нанесли на карты и как-то днем начали обстрел наших сооружений. Немцы стреляли, а наши упорно копали землю и возводили накаты. И вот результат: Очки мы им втерли основательно.
Я с разведкой сидел на переднем крае, и мы вели за немцами усиленное наблюдение. Наша артиллерия на немецкие обстрелы |вяло| не отвечала. Наши вели пристрелку переднего края немецких позиций. Немцы никак не могли сообразить, что здесь под видом строительных работ подвозят снаряды, готовят для пушек огневые позиции, устанавливают пушки, правят дороги, строят мосты. Широкие следы пушечных колес тянулись к передовой, их нужно было к утру забросать валежником и хворостом. Немцам казалось, что мы боимся удара с их стороны. Вдоль большака немцы вполне могли пустить свои танки.
|Первого выстрела в упор они с нашей стороны никак не ожидали.|
Как-то днем нас офицеров всей дивизии собрали, с нами хотел поговорить новый командир гвардейского корпуса генерал Безуглый. Не часто нас собирали вот так. Выступило несколько командиров полков, сказал несколько слов наш командир дивизии Квашнин. Потом выступил Безуглый. У нас было приподнятое настроение. С нами говорили |вроде как с людьми|. Часа через два мы разошлись.
Две батареи пушек стояло у нас на переднем крае. Все было пристреляно, все было наготове. Сзади в кустах и на опушках леса стояло не менее полсотни стволов. Когда грохнул залп, и вверх поднялась земля, когда дрогнули вместе с землей и качнулись немецкие траншеи, когда заходили землянки и поползли в сторону окопы, с немецкой стороны не прозвучало ни выстрела. С чего бы они онемели? Может, почувствовали, что весь фронт загудел |и вздрогнул вдруг|. Здесь перед нами сидела пехотная рота немцев. Они ждали второго, еще более мощного удара, пушки, ружья и пулеметы их упорно молчали. Но второго удара с нашей стороны не последовало. Через десять минут поднялась пехота и пошла на немцев. Первая немецкая траншея была взята без всяких потерь. В траншее сидели оглушенные немцы.
Пока стрелки солдаты разбегались и шарили по блиндажам, разведчики успели схватить немецкого офицера |командира роты|. Он пришел в свою траншею за десять минут до начала нашего обстрела. Пришел и остался в траншее. Под огнем он не мог уйти назад. Вот ведь судьба! Сидел все время в тылу, в километрах трех от переднего края и что-то поддело его, встал и пошел в окопы проверять своих солдат. Явился в траншею и в плен попал. Пожилой лейтенант озирался по сторонам.
В немецкой траншее нам не дали долго сидеть. Прибежал командир полка и выгнал меня вперед преследовать немцев. А кого преследовать? Они все тут в траншее налицо.
— Пойдешь с разведкой вперед! Пока не встретишь огневое сопротивление немцев.
— Я пойду вперед, а у меня оба фланга открыты!
— На фланги нечего обращать внимания! | — зарычал он,| — На то вы и разведчики, чтобы ходить без флангов. Отправляйся немедленно и с окраины Бондарей пошлешь мне своего связного.
Я взял с собой две группы разведчиков и перевалив через окоп стал спускаться вниз, по снежному полю. Мы пересекли большак, и подошли к окраине Бондарей. Несколько черных сараев и полуразрушенных домиков торчало в снегу. Я послал, как было условлено, своего посыльного к "Первому", оставил одну группу с Рязанцевым разведать опорные точки противника у леса, а сам с остальными пошел в обход слева. Мы пересекли снова большак и по кустам двинулись вперед. Не доходя до угла леса, откуда ударил немецкий пулемет, мы |углубились в кусты и| легли в снег. Через несколько минут место, где мы обосновались немцы стали обстреливать из полевого орудия. Очередной снаряд ударил рядом и двоих разведчиков ранило. Пока возились с перевязкой, обстрел по кустам прекратился.
Сергей лежал в снегу рядом со мной. Он вдруг поднялся на руки, закинул вверх голову и подался вперед.
— Товарищ капитан! Бензином пахнет! Где-то здесь поблизости легковая машина стоит. Разрешите пошарить в кустах? Я это дело |обтяпаю| быстро!
Я промолчал в знак согласия. Серега поднялся на ноги, немного пригнулся и еще раз повел носом. Потом легко перемахнул через сугроб и тут же в десятке метрах наткнулся на немецкий гусеничный тягач. Я встал, подошел к тягачу и оглядел его со всех сторон. Тягач по внешнему виду был совершенно новый.
— Разрешите товарищ капитан попробовать завести?
— А ты что? В тягачах разбираешься?
— Я товарищ капитан до фронта трактористом работал. Мне эта техника знакома.
— Давай, полезай! Я махнул варежкой в сторону тягача, а сам подумал: — Может исправный?
После нескольких дней оттепели ударил мороз. Люди в обороне привыкли к теплу. А теперь лежали на снегу и мерзли. Я приказал старшине доставить нам в кусты палатку. Мы отрыли до мерзлого грунта снег, поставили палатку, натянули растяжки, и настелили на дно свежего лапника. |Его из леса нам привез старшина.| Я велел ребятам лезть в палатку и не торчать зря на ветру. Раненых увезли на волокуше.
В это время Сергей сумел исправить проводку зажигания. Он сидел в кабине на широком кожаном сидении. |Сергей| нажимал на кнопку стартера. Вот мотор встрепенулся и заворчал. Сергей выжал одну и другую рукоятки фрикционов, тягач дернулся вперед и завертелся на месте. Тут же в трех метрах стояли ребята и, разинув рты, смотрели на подвиги Сергея.
— Кончай! — крикнул я.
Но Сергей за шумом мотора голоса моего не слышал. Он с возрастающей скоростью продолжал вертеться на месте.