Вариант «Бис»: Дебют. Миттельшпиль. Эндшпиль
Шрифт:
Десятиторпедный залп – это удар ниже пояса, вполне способный прикончить даже линкор, не то что крейсер. На крутой циркуляции, накренившей корпус «Кронштадта», людей сбивало с ног, валило на палубу. Две минуты полного хода, и крейсер повернул на такой же угол влево, выгадав около мили в сторону от предположительного курса торпед американца.
Второй эсминец, засыпаемый снарядами «соток», выпустил несколько торпед кабельтовых с пятидесяти – пятидесяти пяти, скорее действуя на нервы, чем серьезно угрожая. Крейсер еще раз склонился вправо, на этот раз на небольшой угол, главный калибр задробил стрельбу, сберегая снаряды для более важных целей, и «Кронштадт» проскочил мимо смерти. С мостика увидели бесшумно скользнувшую на приличном расстоянии вдоль левого борта веретенообразную тень, оставляющую за собой мгновенно вспухающую цепочку пузырей. Остальных торпед даже не засекли визуально, хотя гидроакустики прослушали проход нескольких слева.
В девять часов двадцать минут утра, через тридцать восемь минут после того, как «Кронштадт» лег на курс перехвата, его орудия открыли огонь по авианосцу противника, находившемуся в ста двадцати четырех кабельтовых. На этой дистанции расход боезапаса уже оправдывался значимыми шансами поразить цель. Двенадцатидюймовые 54-калиберные орудия «Кронштадта» могли бить на вдвое большее расстояние, по невидимой цели, но корректировать их огонь с помощью радиолокации было невозможно, только гидросамолетом.
Рядом с высоким корпусом авианосца маячили два крейсера и два других небольших корабля. Все соединение полным ходом отходило на юго-запад, при этом эскорт пытался ставить дымзавесу. Еще три эсминца шли на раковинах линейного крейсера, стреляя из своих пушечек и надеясь этим обратить на себя его внимание, четвертый безнадежно отстал.
Каждые семь секунд корпус линейного крейсера вздрагивал от тяжести залпа, выбрасывая в воздух два снаряда, по огромной дуге уносившихся в сторону американских кораблей, в паузах по полному залпу давали 152-миллиметровые башни левого борта. Главный калибр вел огонь фугасными снарядами; по приказу старшего артиллериста заряды использовались пониженно-боевые. Такое сочетание должно было давать убийственный эффект – снаряды, падавшие под большим углом, в первую очередь поражали взлетную палубу, что сейчас было наиболее важно.
Шестой залп накрыл авианосец, и встающие среди силуэтов вражеских кораблей водяные столбы вдруг разбавились поднявшимся вертикально столбом черного дыма. Попадание, бывшее на такой дистанции более или менее случайным, дало четкую отправную точку для поправок к следующим залпам, бившая осколочно-фугасными вспомогательная артиллерия увеличила темп стрельбы и… это было всё. Американские крейсера, непрерывно ведущие огонь, оставив свой авианосец, развернулись на «Кронштадт», и стало ясно, что вот сейчас начнет литься уже по-настоящему большая кровь. Три эсминца заходили сзади.
Находящиеся на мостике переглянулись: происходящее являлось чем-то средним между двумя знаменитыми сражениями начального периода войны – перехватом авианосца «Глориес» германскими линкорами и боем в устье Ла-Платы, когда два легких и один тяжелый крейсера англичан истерзали «Адмирал граф Шпее». В принципе, класс «суперкрейсеров» и предназначался в первую очередь для уничтожения стандартных «вашингтонцев» [141] , но переключаться на них с такой выгодной цели, как авианосец, было в данной фазе боя явно неразумно.
141
«Вашингтонские» крейсера с характеристиками, ограничиваемыми рамками Вашингтонского договора 1921 года об ограничении морских вооружений.
«Кронштадт» продолжал нестись вперед, пытаясь максимально сблизиться с авианосцем и лишь время от времени уклоняясь от накрытий. Американцы, развив максимальный темп стрельбы, быстро шли на сближение. Их снаряды, падая вокруг корпуса советского крейсера, взрывались при ударе о воду, поднимая высокие водяные фонтаны. Близкие промахи засыпали палубу «Кронштадта» осколками, дырявя щиты палубных зенитных установок. Несколько прямых попаданий заставили крейсер содрогнуться, но видимых последствий для его боеспособности не было – один снаряд попал в ватерлинию под острым углом и срикошетил от бортовой брони, другой взорвался внутри полубака, выбросив фонтан огня, еще пара разорвались в надстройках на миделе.
К этому времени дистанция до «Эссекса», или кого-то похожего на него, составляла сто девятнадцать кабельтовых – минимальная с момента начала боя, и вот-вот она должна была начать увеличиваться. Линейный крейсер довернул вправо, приведя противника в сектор действия кормовой башни главного калибра и, перенеся огонь всей вспомогательной артиллерии на крейсера и эсминцы, перешел на трехорудийные залпы. Крейсера находились в восьми милях, и огонь четырех 152-миллиметровок левого борта на качестве их стрельбы практически не отражался.
Офицеры напряженно всматривались в смазанные силуэты, скользящие по поверхности океана, но надежно опознать тип кораблей противника не удавалось. Больший по размеру имел пять башен и две дымовые трубы, меньший – палубное или казематное расположение артиллерии; возможно, он был английским либо канадским. Старшего артиллериста беспокоил большой расход боезапаса носовых башен главного калибра без заметного результата – авианосец увеличивал дистанцию, зигзагами выходя из-под их накрытий, прикрываясь дымзавесами эскортных кораблей. С пожаром на нем, похоже, справились, и в любой момент могли поднять в воздух ударные самолеты.
Истребители с «корабля типа „Эссекс“», вконец обнаглев, роились вокруг «Кронштадта», поливая его надстройки пулеметным огнем, пользуясь тем, что прислуга зенитных автоматов шхерилась под броней; но торпедоносцев или бомбардировщиков в воздухе пока, кажется, не было. К этому моменту главный калибр перешел на полные боевые заряды.
На ходовом мостике «Беннингтона» неподвижно стоял контр-адмирал Кинк, опираясь о края штурманского стола и сжимая в правой руке бинокль. Ему не был виден вражеский линкор. Находясь на остром кормовом углу, он попадал в сектор обзора лишь при резких разворотах авианосца, но даже тогда адмирал не искал его взглядом. Авианосцем сейчас управлял его командир – капитан Сайкс, отлично знающий свое дело, и никакие советы ему не были нужны.
Адмирал допустил ошибку, не сумев предугадать действия русских, теперь он за это расплачивается. Впрочем, все, что было можно, он уже сделал. Эсминцы попытались задержать русского – и не смогли, слишком их было мало для дневного боя. Возможно, надо было отдать приказ о совместной атаке крейсеров и эсминцев, это распылило бы огневые средства противника. Но теперь было уже поздно: один из эсминцев оказался практически выведен из строя, большая часть торпед израсходована без какой-либо пользы, крейсера ведут бой, но для них он безнадежен – если русский, конечно, соизволит обратить на них внимание.