Вариант "И"
Шрифт:
Добравшись до пустого балкона, я занял место в первом ряду, в правом углу. Отсюда мне было хорошо видно все, что следовало видеть. Правда, качественных снимков журнал от меня скорее всего не получит. Но я даже не был уверен, что это хилое издание просуществует еще пару месяцев. И черт с ним, в конце концов.
На трибуну воздвигся Сухов, военный промышленник, король танков и великий князь самоходных ракетных установок. Вот, значит, как, подумал я. Напрасным было опасение, что первым выступит, перекричав всех, Зеленчук. Фашисты умеют перекричать кого угодно; однако здесь, похоже, подходят к делу серьезно,
— Немедленно возьмите под контроль телевизионный микроавтобус (я назвал номер) — тут рядом, во дворе. Ничего не предпринимать, только наблюдать.
Кто сядет, кто выйдет, куда пойдет — словом, полную картину происходящего.
— Понятно, — ответил он. — Тут у нас новости. К театру приближается демонстрация противников ислама. Боюсь, что скоро начнут пошумливать…
— Что же, как мы и ожидали, верно? Поэтому немедленно реализуйте третью программу. «Петра Петровича» с шумом. Все остальное — тихо.
— Вас поняли. Фауст!
— Слушаю.
— Можете принять текст?
— Сейчас?
— Торопят. Сказали — очень срочно. Текста там не очень много.
Я оглядел балкон еще раз. Было вроде бы спокойно.
— Ладно, — сказал я. — Давайте — на скорости. Я готов.
— Пошел текст.
В наушнике просвистело. Я глянул на индикатор.
Записалось.
— Порядок, — сказал я. — Итак, жду событий.
— «Петр Петрович» в пути. Но… Ага, новое сообщение. К сожалению, не из ободряющих.
— Давайте.
— Задержанный сбежал.
— Тот, взятый в Чистом переулке?
— Так точно.
— Каким же образом…
— Его грузили в машину. Он был, казалось, в отключке. И вдруг словно взорвался…
Действительно, скользкий мальчик. Это значит, что теперь нужно ждать его здесь.
— Понял. Конец связи.
— Ко…
Грохот взрыва перед театром заглушил последнее слово.
Как написано в суре тридцать восьмой «Сад»: «Вот что вам обещано для расчета».
Взрыв, против моих ожиданий, не привел к панике в зале. Сухов на мгновение умолк, поднял взгляд от трибуны; видимо, кто-то просигналил ему нечто успокоительное, он кивнул и громко скомандовал:
— Все остаются на местах! Продолжаем работать. Мы находимся в полной безопасности!
И продолжил свой доклад. Начавшие было вставать люди послушно уселись.
Моим же первым движением было — рвануться к выходу, на бегу доставая из кейса «узи». На улице могла возникнуть перестрелка. Если среди демонстрантов есть вооруженные, только что прогремевший взрыв должен был послужить для них сигналом. После него, означавшего, что Искандер уничтожен, сброду осталось бы только разметать, а по возможности и совершенно выключить из игры незадачливых сторонников несостоявшегося государя. И трудно сказать, на чьей стороне оказалась бы тут милиция.
Однако я вовремя остановился. Мои предположения скорее всего были неверными. Я неторопливо спустился с балкона в фойе и подошел к стеклянной двери театра.
Взорванная
Конечно, пострадал находившийся в лимузине Петр Петрович, как и несколько его спутников; однако они были всего лишь куклами, достаточно грубо сделанными, поскольку лимузин был, понятно, оснащен тонированными стеклами. И вся простенькая операция эта была чистой воды провокацией — для того и осуществленной, чтобы заставить противников новой партии раньше времени выдать себя или вовсе отказаться от своих намерений. Но бдительности терять было нельзя. Мы все, участники игры, понимали, что наш враг не лыком шит и может не поддаться на такую провокацию.
Вскоре мне доложили, что демонстрация была невооруженной и довольно быстро рассеяна милицией особого назначения, которой не полагалось быть пристрастной к тому или иному соискателю власти, но всего лишь сохранять установленный порядок — чем она и занималась сейчас с полным знанием своего дела.
Среди публики, вышедшей посмотреть, что случилось, и заполнившей фойе, видимо, прошел слух о том, что все в порядке, и помещение стало стремительно пустеть — словно кто-то начал нагнетать в него сжатый воздух, выдавливавший людей в открытые двери зрительного зала. Движение это сопровождалось заметно усилившейся толкотней, гулом, какой возникает, когда внимание людей привлекается к чему-то важному.
Так оно на самом деле и было. Даже ни у кого не спрашивая, я знал, что пару минут назад у служебного входа остановились две неприметные машины, несколько человек высадились сразу изо всех дверец и мгновенно оказались внутри, где их уже ждали. Это означало, что блуждавшие весь день слухи о приезде и выступлении претендента наконец-то оправдались: престолонаследник Александр прибыл на встречу со своими будущими подданными.
Я стоял, провожая взглядом последних ускользавших из фойе участников съезда, и не спешил последовать за ними. У меня еще оставались важные дела.
Ко мне подошел человек — серенький, неприметный, в мешковатом костюме, под которым при нужде можно было бы спрятать хотя бы и противотанковый гранатомет. Я вопросительно взглянул на него. Он кивнул:
— Подтверждается.
Я сказал:
— Не думаю, чтобы он предпринял что-то немедленно. Он постарается в назначенный миг быть у всех на глазах, чтобы ясно было — он тут совершенно ни при чем. Думаю, он вообще и не собирался действовать сам.
Долинский — организатор, а не исполнитель. Его делом было техническое обеспечение, это ему удалось. Теперь он должен лишь дождаться результатов. Однако если он поймет, что операция срывается, — может, конечно, и пуститься во все тяжкие. Так что присмотр за ним нужен неослабный.