Варвара. Случайные совпадения с реальной жизнью.
Шрифт:
Жизнь заиграла другими красками. Оказывается, тоскливое ожидание любви, не есть самое интересное в жизни дело.
Мы ходили на закрытые тусовки каратистов-буддистов, махали на рассвете деревянными мечами, учились правильно дышать и махать нунчаками. Но мне регулярно напоминали:
– Не вздумай в меня влюбляться. У меня, между прочим, девушка есть.
Этой мифической девушки я так и не увидела. И вообще, пропускала это занудство мимо ушей.
Попутно парикмахерша Ева сделала мне такую залихватскую прическу, что бабки стали оборачиваться и плеваться мне в след. Я обрезала все юбки, списав в негодность сантиметров тридцать лишней материи, и внезапно открыв, что у меня тааакие ноги, что закачаешься! А если их поставить все
Папа, посмотрев на все эти резкие перемены, решительно заявил маме:
– Ее надо увольнять из этого притона, иначе принесет в подоле.
Мама не согласилась, и уговорила папу оставить меня на работе и в библиотеке и в Доме моделей. Мама всегда мечтала быть балериной, но мечта не сбылась, она была ребенком военного времени, и из-за нехватки витаминов, щиколотки приобрели благородный изгиб. Что нанесло неизгладимую травму ее самолюбию. И она решила спасти мое самолюбие от такой участи.
Тем временем меня учили не горбиться, ходить красиво от бедра, улыбаться. Лина Павловна, доставала нам всем в лучшем случае до плеча, стояла на репетициях у нас за спиной и била при первой же попытки согнуть спину офицерским кожаным хлыстом. По спине, резко и чувствительно. Так, что через месяц я разучилась портить осанку. Посадка головы тоже была под строгим надзором:
– Нельзя смотреть в пол, там не валяются пять копеек! Нельзя иметь унылую рожу! Нельзя поднимать плечи! Втяни живот! Подтяни попу! Поставь правильно ноги!
– малая часть указаний получаемых от Лины. Если забываешь "нельзя" - чувствительное напоминание. И как втянуть живот и подтянуть одновременно попу оставалось загадкой.
Потом, эта посадка головы, не раз сыграла против меня - опять обвинение в гордыни, не гнется ни спина, ни голова не склоняется. Но, это минусы профессии.
Через полгода я сама себя не узнавала в зеркале. И надо отметить, что коллеги в модельном бизнесе были барышни сплошь из приличных семейств, девочки все учились на докторов, юристов и учителей. Всем им выговаривали за несоветский вид и даже грозили отчислением.
У меня прибавилось воздыхателей в библиотеке, которые мне читали стихи, робко держали за руку. Но я любила Андрея. Читала Кастанеду, но грибы есть не желала. И вообще пользовалась своим положением библиотекаря, что бы читать запрещенную литературу из закрытой секции. Страдания и ожидания любви меня как то не занимали, было некогда.
Я подружилась с манекенщицей Дусей. Точнее ее звали Наташей, но я назвала ее Дусей. Имя прилипло и осталось навсегда. Даже Лина Павловна периодически, когда злилась, называла ее Дуськой. Дуська вывела меня первый раз в ресторан. С этого момента жизнь сделала крутой поворот, и я поняла, что у меня ужасный вкус на мужчин.
Варвара и ресторан.
К ресторану Дуська меня готовила очень серьезно. Макияж, укладка и одежда продумывалась не один день, и все мои предложения отметались. В итоге остановились на короткой черной юбке, черной прозрачной блузке (вызов обществу!) и черных колготах. Но эта была самая страшная проблема. Черных колготок было не сыскать в советском королевстве. Выпускали, какие угодно - поносные, цвета недавней утопленницы, белые, цвета советского асфальта. Какие угодно, но только не черные. Но, у всех манекенщиц такие были. Дуська раскрыла мне страшный секрет. Покупается куча, т.е. штук двадцать лысвенских колготок самых поносных цветов и анилиновый краситель. Все это грузится в эмалированное ведро и варится минут тридцать. В итоге мы получаем прекрасные колготы черного цвета, целое ведро! Я потом, как барышня творческая усовершенствовала процесс покраски и цвета. Колготы появились у меня темно-синие, вишневые, антрацитовые - любые, под цвет костюма.
Редко, можно было купить польские колготки с золотой нитью на одной щиколотке - шик и зависть всех была обеспечена. Этим нас снабжали фарцовщики - веселые мальчики с барахолки. Это был статус - "у меня одевается, или закупает косметику манекенщица такая то...". К такому фарцу идет доверчивый народ и желающие быть модными барышни, только мечтавшие быть манекенщицами, в простонародье - вешалками. Зарплата была у нас небольшая, полставки - пятьдесят рублей, и весь полтинник мы спускали на косметику и шмотки. Надо соответствовать. Для работы нам никто не выдавал ни колготки, ни косметику - все свое. Тебе и так повезло, так что соответствие - твоя проблема. Свою первую зарплату я спустила на диоровский косметический набор - помады, тени, румяна, и тушь - все в черной сверкающей коробочке с золотыми буквами. Только от коробочки можно было упасть в обморок! Тени и румяна были превосходны, но тушь быстро умерла. Самой проверенной и стойкой тушью была ленинградская, в коробочке. Для лучшего накрашивая ресниц, в коробку надо было смачно плюнуть, размазать щеточкой и вывести такие ресницы, которые только сейчас обещаются французы - и загиб и длина и эффект накладных. Мы про это все не подозревали, но секрет правильного накрашивания держали в тайне! Маму коробило это чрезвычайно:
– Ну, что нельзя туда не плеваться, а водой развести!
– Нет, тогда не получатся хлопалки!
– Ну, это же противно!
– Ай, мама...
Все было подготовлено - колготки, одни запасные в сумке, боевой раскрас, юбка и блузка - красота невозможная. Поставлено на каблуки. Рубль на такси и трешка на ресторан. До Дуськи, благо она жила не далеко решила дойти пешком, срезав расстояние - через деревяшки, еще не снесенные деревянные дома. Вот, выбравшись из деревянных катакомб, перешагнув, через пару палисадников и не порвав драгоценные колготки, я вышла на улицу Большевисткую, еще чуток и свисну Дуське, живущей на Ленина, что б выходила. Для перехода в неположенном месте, надо посмотреть направо и налево, чтобы впечатленные водители редких машин не задавили тебя в приступе экстаза. Я так и сделала. Но это не помогло, меня чуть не сбили, и колготки порвались таки. Из зеленой шестерки выскочил мужчина с извинениями, страшный, как смертный грех.
– Я вас подвезу!
– Нет.
– я оскорбленная невинность, в порванных колготках.
– Сама дойду.
Гордо обхожу машину и удаляюсь к улице Ленина. Пока ковыляю туда, синяк все же получила, уже издали вижу - стоит зеленый, ждет. Рядом с ним Дуська, с выбранным кавалером, в качестве сопроводителя нас в ресторан, мы же приличные девушки, одни по злачным местам не шляемся, стоят, смеются. Я, сделав, надменное лицо подхожу.
– Варвара!
– страшный, галантно кланяется и целует мне руку.
– Простите, ради Бога. Но я просто ослеп от вашей красоты.
– Познакомься, это Гриша.
– Дуська цветет и с обожанием на него смотрит.
Фу, все лицо в оспинах, с бородой, нос картошкой, глазки маленькие, еще и упитанны, как Карлсон, и ниже меня сантиметров на пять. А она с обожанием на него смотрит. А рядом стоит тоскливый Вадик, красавец и хороший мальчик.
– Может, и меня в ресторан возьмете?
– Гришка радостно лыбится.
– Я конечно не так хорош, как ваш кавалер, фиалковые глаза, стройный, красив как бог... я то, не тяну, на бога...
– Да ладно, Гриша!
– Дуська кокетливо хохочет и машет ручкой.
– Ну, - продолжает прибедняться он, - у меня не глаза, а дырки прописанные в снегу, я толстый, и морда в оспинах, - он продолжает с удовольствием перечислять свои недостатки, ни сколько не переживая по этому поводу.
– но, я умный.
– Карлсон.
– не удержалась я.
– Да, и такой же обаятельный.
– он радуется.
– Спасибо за комплимент.
– Это не комплимент.
– продолжаю я упорствовать в нерасположении к этому толстяку.
– Я не люблю Карлсона. Он безответственный, наглый и в меру упитанный.
– аккуратно схамила я.