Варвара. Случайные совпадения с реальной жизнью.
Шрифт:
– Ты, там моих, отправь домой, я тоже спать хочу.
– на прощание бросил успокоенный жених.
Я вошла в комнату, на меня с ожиданием уставились все будущие и настоящие родственники.
– Я спать. Вы, - я ткнула пальцем в свекра и свекровь, - домой, стринги произвели впечатление.
Родители разошлись обеспокоенные неизвестным результатом.
Папа по привычке, или из-за любви ко мне иногда пытается сбыть меня с рук. Не далее как вчера, он нашел очередного подходящего мужа мне, прочитал лекцию на тему "Сколько тебе будет лет, когда твоя дочь вырастет и бросит тебя". Вывод оказался неутешительным - я опять буду старая. Мне бы поплакать и согласиться, но я беспечная дура. И с этим ни чего не сделать.
В минуты, когда папа сердится на меня, на мою беспечность и непроходимую дурость, он вспоминает одного
Иногда я думаю, что возможно этот мой беспечный поступок, зачтется мне на небесах, как хороший. Так как я не испортила жизнь одному простому хорошему парню. Но папе я этого не говорю. Он все еще пытается найти мне такого.
Мама и отсчет беременности.
Мама, насмотревшись на меня со счастьем в подоле, вспомнила сразу много важных вещей, которые должна знать женщина. И еще много всяких вещей, которые произошли с ней, во времена радостно-развитого социализма. Не знаю, как бы я со своим дурным характером смогла бы выжить в это строго порядочное время. Или как бабушка мне все время предрекала - была бы тунеядцем, и получала б постоянную пропесочку. В общем - была б тем еще элементом.
Социализм, как известно, заботился о людях. Забота о нравственности населения, иногда может принимать страшные формы. Ну, мне так кажется. Я бы посчитала эту заботу вторжением в частную жизнь. Но тогда, когда моя мама была беременной, такого понятия не было. И она была почти счастлива. Она вышла замуж, ровно за полгода до того, как девушка, по понятиям советских женщин становится старой девой. Успела. Хотя никто не верил. И она, в первую очередь сама не верила, что такое возможно. Она считала, что ее благородный изгиб щиколоток, приобретенный в голодном военном детстве - стал непреодолимой преградой к счастью. Потому что он, этот благородный изгиб, все время вмешивался в ее жизнь и кроил ее по-своему. Сначала не давал ходить, как все дети в трехлетнем возрасте. Мама скучала и вырабатывала характер. Потом, он не дал поступить ей в балетную школу, и мир потерял навсегда трепетную Павлову. Мама поплакала и опять вырабатывала характер. Когда все одноклассницы бегали в пышных юбках и крутили наивные романы, мама мечтала о брюках, была вечной второй подругой и вырабатывала характер. Ну, и плакала, конечно. Когда, девушки, наконец, смогли носить брюки, без опасности быть сожженными на костре, мама решила уже, что она некрасивая, что ноги у нее кривые и замужества ей не видать. Когда человек чему то очень-очень верит - оно сбывается. Маму жалели, считали некрасивой и звали свидетельницей на свадьбы. Она была не опасна.
Но, однажды, так обычно начинаются сказки про прекрасных принцесс, мама встретила... нет, не принца. В советское время принцы не водились, их извели как класс. Водились передовики производства, молодые специалисты, инженеры, рабочие, все как один с плаката о счастливых трудовых буднях советских людей. Однажды, у мамы было хорошее настроение, она шла и совершенно беззаботно улыбалась, забыв свои щиколотки, точнее представление о них дома. В молодости случается такое, гормоны берут свое и все несчастья, придуманные, или настоящие отступают, под натиском весны и гормонов. Мама встретила фотографа. Он был уже испорчен Фестивалем молодежи и студентов и хотел в свободное время снимать красивых девушек, а не передовиков производства с каменными целеустремленными лицами. Мама, расслабленная весной и настроением, согласилась позировать ему, хотя не очень поверила, что она красавица. В итоге, большая фотография мамы украсила самое центральное фотоателье на самой центральной улице. Когда у мамы случались приступы жалости к себе, мама ходила к ателье посмотреть на себя - красавицу. Против фактов не попрешь, у фотографии тусовалась золотая молодежь в надежде встретить эту красавицу. Мама получала уверенность издалека, посмотрев только на эту тусьню. Золотая молодежь пытала фотографа на предмет адреса и других данных этой красавицы, но фотограф оказался
Мама была хорошей, правильной девушкой, работала после техникума почти изобретателем велосипедов, на Велосипедном заводе, училась в институте по вечерам. Состояла в комсомоле и в профорганизации. Руководили организациями правильные советские люди. Они знали, как правильно жить людям и давали советы. И внимательно следили, что бы люди, этими советами пользовались, внедряли в свою повседневную жизнь, и вообще следовали правильным курсом. Профоргом руководила пожилая девушка, которая ставила служение Родине, гораздо выше личного счастья. И пытливо следила, за тем, что бы этого личного счастья не слишком много отсыпалось вверенным ей людям. Она очень надеялась, я так подозреваю, на маму, что она тоже поставит служение людям на первый план, все уже шло к этому, но тут мама скоропалительно вышла замуж. И не пригласила профорга на свадьбу, лишив доступа к молодым не женатым друзьям жениха. Маме, как то не пришло это в голову, что надо пригласить. Она, наивно полагала, что на такие события зовут только друзей и родных. И тех и других, несмотря на то, что мама не верила, что она красавица у нее было много. Ну, с родными все понятно, они не выбирают, кто у них в семье появится, а друзей было много. У нее легкий характер и большая общительность, поэтому друзей много. Свадьба прошла весело, мама щедро делилась счастьем и впечатлениями со всеми.
Через определенное время мама собралась в декрет. Она ходила, подписывала всякие бумажки, и вообще была бессовестно счастлива. Одну из бумажек подписывала профорг, что мама не должна взносов в эту правильную организацию.
– Я принесла тебе документы, Гуляева.
– строго сказала профорг входя в конструкторскую.
– А, ты ж не Гуляева теперь. Я подписала. Ты, молодец, Гуляева, несмотря на свою фамилию, бывшую, фамилию - ты порядочная женщина. Я подсчитала, ты уложилась по срокам. От выхода замуж, до выхода в декрет все как положено. Значит, не нагуляла...
– она улыбнулась строго своей удачной шутке и бросив презрительно бумажку на стол маме ушла.
Мда... только и сказала я тогда маме, после рассказа о нравах и характерах любимой мною эпохи. Потом, правда, минут через пять, я начала махать руками и возмущаться, что жаль, что меня там не было, и что надо было дать ей по морде, по профоргской морде... и так далее. Мама грустно улыбнулась:
– Ну, я все же получила удовлетворение. Когда она, через пять лет, после этого заставила через партсобрание жениться на себе жухлого такого мужичонку, и была при этом на шестом месяце беременности.
– Да?
– я уже радостно представила, что бы я сказала на месте мамы. Там, в моих представлениях, было довольно мало воспитанных слов и человеколюбия.
– Я ни чего ей не сказала. Я просто за нее порадовалась. Ей все же удалось выйти замуж.
Я была раздавлена добротой моей мамы.
Варвара, мама и жердели
Путешествие - любимое занятие людей. И советских, в том числе. За границу не очень то, пускали, но страна была большая и было на что посмотреть. Особенно хорошо, когда где то в большой стране живут родственники или друзья.
Моя тетушка жила в Чечено-Ингушской ССР, по тогдашнему названию. Для бледнолицых жителей Урала - та еще экзотика! Мы собрались всем семейством, за исключением брата. Его еще не придумали. Папа, мама и я - туристическая семья.
Тетушка работала главным агрономом в совхозе Аргунский, рядом с Грозным. У нее был свой дом в совхозе, много друзей разных национальностей, которые почему то тогда умели жить дружно. Весть о том, что приезжают родные с далекого и загадочного Урала быстро разнеслась по совхозу. Это было большое событие. Всем было интересно нас посмотреть. Ну, и зная по "Новостям", что Урал это где то очень далеко, где всегда страшно холодно, все время зима, соседи решили подготовится к встрече родственников тетушки серьезно. Ей приносили арбузы, помидоры, абрикосы и все что растет и колосится в благословенном крае. Часто выходя утром на крыльцо, она обнаруживала там ящик персиков, или ведро помидор. Это было совершенно нормально угостить соседа. Рядом жила ингушская семья, еще через дом украинцы, через дорогу чеченцы.