Варвара. Случайные совпадения с реальной жизнью.
Шрифт:
Все упали и начали отжиматься с энтузиазмом - мальчики от пола, девочки, с послаблением, от низенькой скамеечки. На десятом отжатии, я упала совсем, и получила презрительное - "слабачка". Панама, закаленный боец, она отжималась, когда сломались уже все мальчишки. Все стояли вокруг нее кольцом и хором считали:
– Семьдесят... восемьдесят... сто!
– Фу, что то я устала.
– сказала Панама поднимаясь.
– Отлично! А теперь на лыжи!
– скомандовала тетка, и выгнала всех в мороз.
Это мазахисткое удовольствие продолжалось около месяца, затем настали соревнования. Ну, бегать я умела, и надеялась, что не совсем опозорюсь на этих соревнованиях. Хотя бегать по снегу и по
– Пуф!
– судья дал мне персональный старт.
Я рванулась, ветер свистит в ушах, ветки хлещут по морде, снег и белки радуются всему этому безобразию.
На финише меня ждала только Панама. Через два часа. Она прыгала то на одной ноге, то на другой. Всем меня ждать надоело, и все ушли. Но подруги не бросают своих.
– Наверное, этот спорт не для меня.
– только и смогла сказать я, ненавидя тренера, лес, лыжи, белок и снег. Нет, тренера я ненавидела больше всех.
С этого момента я отдавала, предпочтение благородным видам спорта, где нельзя потеряться.
Но в школе не выбирают. Там программа, и ты обязана заниматься тем, что решили за тебя другие. Но, до окончания восьмого класса, до перехода в старшие классы, я как то сумела договориться с нашим физруком. Он - хороший дядька, немного смущался нашими, к восьмому классу обретенными формами, и поэтому отмазаться от физры - было плевым делом.
– Валерий Николаевич, - глаза в пол, краснеешь, немного заикаешься, - я не могу сегодня идти на физкультуру...
Все остальное он придумывал сам, и, краснея, отпускал меня с каждого лыжного занятия. Зато я отрабатывала ему все эстафеты и "Веселые старты". По честному. Всех это устраивало. Но нас, всех восьмиклассников, без исключения тревожил переход в старшую школу. Девятые и десятые классы, по традиции вела преподаватель физкультуры Ада Алексеевна. Имя, имя ей очень подходило. Маленькая, сухонькая женщина, закаленная, высушенная ветрами, темная от постоянного загара. Весу в ней - килограмм сорок, ну ладно, сорок пять. Мы молились всем школьным богам, чтобы она ушла на пенсию, ей уже давно было пора, уже лет пять... все поговаривали, что уж к началу следующего учебного года, ее точно отправят, не зря же взяли новенькую физручку. И мы тогда сможем жить спокойно. Сидя на уроках, на третьем или четвертом этаже нашей старинной школы, с толстыми, по полметра стенами, из кирпича, мы каждый раз вздрагивали, когда Ада Алексеевна начинала кого -то несильно отчитывать, почти спокойно. В этом маленькой, сушенном теле, хранился такой мощный голос, что она совершенно спокойно обходилась без мегафона на городских соревнованиях. Но если она сердилась, мы слышали каждое слово, какое она сказала нерадивому ученику, или... учителю. Вся школа, после этого разноса знала кто, за что получил выговор от Ады. Это было страшно. Страшно представить, что и мы попадем к ней в ученики. Мы истово молились школьным богам. Но без толку. От нас ушел Валерий Николаевич - на телевидение, читать спортивные новости. Это был удар, мы были обречены...
Справки на освобождение от физкультуры у нее не действовали, слабые отмазы про...
– тоже. "Готов к труду и обороне" - вот девиз! В любое время, в мороз, в ливень, всегда ученик должен быть готов поставить новый рекорд во славу школы!
Страшный день настал. Первый урок физкультуры под руководством Ады Алексеевны. Она, плотоядно улыбаясь, обозначила нам свои правила. Ладно, решила я, до зимы доживем, там - разберемся.
Но лыжи я ненавидела больше, чем боялась Аду Алексеевну. Поэтому гордо на них забила, решив, что двойка по физре - это лучше, чем снова потеряться в лесу. И потом Панама, меня не будет ждать, она учится в другом классе и узнает о моей гибели только от
– Не понимаю, - в итоге удивилась Ада Алексеевна, - у тебя одни из лучших результатов по школе. Почему?
– Ненавижу.
– только и объяснила я.
Мы договорились - с меня все остальные соревнования, и я свободна от лыж навсегда!
Через девять лет, когда мой братец заканчивал восьмой класс, и его трясло только при одном упоминании имени Ады Алексеевны, и того что предстоит, когда он станет у нее учиться. Я снисходительно хлопала его по плечу и ухмылялась до ушей, что я то... я то уже отучилась у нее, тьфу-тьфу-тьфу.
Когда самые ранние дети мои одноклассников поступили учиться в первый класс нашей школы, мы смеялись, что уж к их девятому классу, поди, уйдет на пенсию наша бессмертная Ада Алексеевна. Но, некоторым еще повезло - они успели, у нее поучится.
Она умерла прямо на уроке. Несколько лет назад. Бессмертная Ада Алексеевна.
Варвара и выяснение некоторых подробностей.
Вопрос про дур, которые, изображают неземную страсть при поцелуях с Гришей, меня продолжал занимать, как ни крути. Но теперь, я вполне могла воспользоваться служебным положением, то есть положением, что мы теперь пара, а такие вопросы вполне подлежат выяснению в паре. Во взрослой паре. Где взрослая и уверенная в себе женщина, красивая, умная и так дальше... думаете это я себя нахваливаю? Нет. Это я себя так настраивала, что бы подобраться к этому вопросу. Потому что мне было стыдно и страшно.
И я решила зайти с огорода. Сначала я поспрашивала у Аллы, когда мы с ней медитативно пили кофе со свежим маникюром. Алла работала на год больше чем я и могла знать гораздо больше.
– Гришка?
– она задумчиво посмотрела на меня.
– Думаешь это пара для порядочной девушки?
– Ну... мне просто интересно.
– соврала я.
– Только не влюбляйся в него. Он, конечно, забавный... но страшный. Ты только представь себя с ним в постели, ты испугаешься и не станешь в него влюбляться. Точно. Метод проверенный.
Представить я этого не могла, так как была девственницей, а сознаваться в этом было еще стыднее, чем признаваться, что в Гришку то я уже влюбилась.
Но Алла оказалась проницательней, чем я предполагала.
– Ты с ним встречалась?
– Ну...
– я замялась, придумывая, как бы соврать правдоподобно.
– Мы пили спирт.
– Все.
– Алка обреченно махнула рукой.
– Влипла.
– Куда?
– опешила я.
– В любовь...
– так же медитативно, как в начале разговора пропела Алла.
– Колись уже.
Я честно раскололась. Алла с каждым мои предложением удивлялась все больше.
– Он привел тебя домой? К себе домой? Просто на брудершафт поцеловались? И все? И отвез домой? Странно.
– сделала экспертное заключение Алла, чем испугала меня еще больше.
– Почему?
– Ну... я слышала, - уточнила она, что бы у меня не возникло нелепых подозрений, а они, как водится, после такого уточнения возникли, - я только слышала от девочек, что у него есть специальная квартира. К себе домой, к еврейской маме и еврейскому папе, он никого не водит. Даже друзей показывает маме и папе избирательно. Он уже переспал со всеми нашими вешалками, ну почти со всеми, - во время уточнила она.
– Мне он не нравится. Все девицы мечтают заполучить его, он... неуловимый.