Варвара. Случайные совпадения с реальной жизнью.
Шрифт:
– Да, ладно, Варя, фрекен Бок, из тебя все равно не получится. Ты, добрая и нежная девочка в драных колготках.
– Гриша улыбнулся.
– Не хочешь, что бы я тебя компрометировал, хорошо, я довезу тебя до ресторана, а потом встречу.
Все пребывание в ресторане свелось к тому, что я выслушивала от Дуськи диферамбы посвященные Грише, и укоры - мне. Что я, бестолковая девица, что не понимаю счастья, что это самый завидный жених, самый богатый, успешный адвокат в городе, что все манекенщицы мечтают, что бы он обратил внимание на них. Да, он страшен, но мил, обаятелен и умен. Что я дура.
Сэкономленный рубль на такси пригодился, я обиделась на Дуську, и ушла из ресторана, не дождавшись танцев, приехала домой в девять часов вечера и прочитала
Варвара и Серебряный век.
Гриша стал появляться в моей жизни часто и внезапно. То, встретит после показа у Дома моделей, чем вызовет шушуканье и пересуды всех вешалок. То появится в библиотеке, чем вызовет у тихих библиотекарш состояние близкое к коллапсу. То, просто где то в городе. Все его появления были культурны и воспитаны. Ни каких наездов машиной на мои ноги, ни Дусек, он морщил нос при упоминании ее имени. Все благопристойно - театр, музей, кино и обсуждение продвинутых книг. Я постепенно перестала быть пугливой трепетной ланью.
Он знакомил меня со своими друзьями, такими же благовоспитанными людьми. Откуда в нашем городе набралось такое количество благородных, воспитанных и учтивых молодых мужчин, да еще и практически всех красавцев, для меня до сих пор остается загадкой. Да, друзья у Гриши - все красавцы. Специально, что ли выбирал, что бы подчеркнуть свое своеобразие?
Одно меня печалило, Гриша был старше. На пятнадцать лет. Вряд ли мама с папой одобрили бы такое знакомство.
Пришлось для родителей разницу в возрасте сократить до шести лет. Чем, кстати, они остались тоже, сильно недовольны. Большая, сказали, разница. Конечно, у самих то, всего три года. Причем наоборот. Мама старше папы. Меня такой расклад совершенно не устраивал. Папа, умница и талант, с ним есть о чем поговорить, но я таких умных молокососов еще не встречала ни разу в своей жизни. Хоть и училась в очень продвинутой школе. Поэтому Гриша, и покорил мое сердце. Да, да... красавец Андрей как то очень быстро полинял на фоне страшного Карлсона. При этом, он и дальше продолжал твердить, что мне нельзя в него влюбляться и рассказывал про мифическую девушку. А с мужчинами спорить нельзя. Этому меня бабушка научила. Нужно кивать головой, соглашаться "да, милый" и делать по своему. Я согласилась с Андреем и предоставила ему почти полную свободу с его девушкой. Он смотрел побитой собакой и ни чего не предпринимал.
Я подружилась с еще одной вешалкой - Аллой. Алла, по понятиям модельного бизнеса не сильно подходила в манекенщицы, до чистой вешалки ей было далеко с аппетитными формами, но она работала, так как отказаться от такой красавицы Дом моделей был не в состоянии. Натуральная блондинка с косой до попы, до очень волнительной попы, надо сказать, и с резким перепадом в размерах в области талии, трепетные губы и такой добрый и нежный взгляд, что ни кто не мог ей отказать ни в чем. Понятно дело, остальные вешалки ее недолюбливали. А мне нравилась. Алла училась в Политехническом, на какой то мудреной технической специальности. Ей нравилось и она с энтузиазмом мне рассказывала про сопротивление материалов и прочие страшные глупости. Мой мозг тоже сопротивлялся, я готовилась вновь покорить исторический факультет университета и мучила Аллу всякими историческими фактами. Мы обе были довольны. Потому что беседовать только о колготках и косметике было скучно. Беседовали мы за чашкой кофе. Я варила какой то извращенский кофе и поила всех подряд - кофе с чесноком. Кто то плевался, а нам с Аллой нравилось. Нам было легко и просто общаться. Алка красила перед принятием кофею ногти в кровавый цвет, закуривала сигарету и получала незабываемый кайф.
– Я, наверное, дурочка, - доверчиво шептала мне Алка в такие моменты, - но ничего поделать не могу, такое удовольствие курить, пить кофе с только что накрашенными ногтями. Что бы еще пахло лаком и я боялась испортить маникюр.
Я не курила и ничего не понимала в таких удовольствиях. У меня курили оба родителя, и меня это несколько раздражало, потому что пахло и потому что окурки. Потом, они послушав передачу "Здоровье" задумались о том самом здоровье, которое уносит дым и решили бросить курить оба. Папа - решительный бросил. Мама разложила везде мятные конфеты и стала курить, забираясь на плиту прямо в вентиляцию. И все сделали вид, что в доме больше никто не курит. Но я с детства отличалась прямо таки собачьим нюхом и все равно всю унюхивала, но в отличие от детства у меня появились и другие таланты, как воспитанность и мозги, и я стала сдерживать брезгливое "фу, опять накурили".
Алка предложила просто решение:
– Тебе надо самой начать курить, тогда не будет противно, и может быть, ты поймешь меня в моем удовольствии.
Но курить простые обычные сигареты было скучно. Я придумала себе образ, начитавшись поэтов Серебряного века, в особенности я полюбила Гиппиус и немножко Блока. Гиппиус со своими мрачными стихами про мрачный Петербург рисовалась в воображении утонченной, нервной и обязательно с папиросой в длинных пальцах. Я стала носить черный цвет и загадочно красится, а с моими светлыми волосами это смотрелось эффектно. Готов тогда еще не придумали, и все утонченно-мрачные личности просто по своей прихоти носили черное.
Длинные музыкальные пальцы у меня имелись, кроваво-красный лак мы Аллой организовали и кофе заварили. И запаслись папиросами Беломорканал. Надо соответствовать образу. В первый раз, я никакого удовольствия, кроме зеленого цвета лица не получила. Но постепенно втянулась и научилась не вдыхать эту мерзость глубоко. Аллу я поняла с ее накрашенными ногтями и сигаретой. Но нашла свое, удовольствие. Курилка в Областной библиотеке Горького. Я все мрачная в черном, с томиком Гиппиус, (мне как библиотекарю это было можно), заходила в курилку, мяла в нервных пальцах Беломор канал и затягивалась (только не сильно) переживая предрассветные крики петухов и шершавопыльное предательство Питерского гранита. Взоры всех мужчин были мои, а библиотечные суровые дамы кривили рты, но сдерживали откровенные плевки в мою сторону, на такое нарушение всех приличий. Я получала удовольствие и кличку от Панамы "козел-провакатор". Почему "козел" он так и не созналась, но коза звучало бы так красиво, я это и сама понимала.
Гриша, посмотрев на все эти мои поэтическо-сигаретные метания, хмыкнул и сообщил:
– Ну раз ты теперь уже большая девочка, будем учится пить спирт. А то без этого никуда.
Варвара и спирт.
– Даме - спирт?
– возопила я, перефразировав Булгакова.
– Конечно. Водка - это пошло.
– не поддался на провокацию Гриша.
– Поехали ко мне.
Я нахмурилась. Ехать к мужчине домой? Это не в моих правилах. Но... было страшно интересно. Но я хмурилась, не выпуская интерес наружу, что бы Гриша, не догадался.
– Даю честное пионерское, что будем пить только спирт, и ни каких глупостей.
– Значит, пить спирт, дело серьезное?
– решила уточнить я.
– А ты думала!
– Я думала, что даме пристало пить вино, ну коньяк в случае сильного душевного волнения...
– Даме, курящей Беломор, эти напитки строго воспрещены, они портят все впечатление. И потом, тебе очень интересно. Хоть и страшно.
Вот уж кто "козел-провокатор" надо еще посмотреть.
– Интересно.
– созналась я.
– Но, никаких глупостей.
– поставила я условие.
– Договорились.
Квартира Гриши произвела впечатление. Старый сталинский дом, в самом центре самой центральной улицы, с высоченными потолками. Пять комнат, экое барство, в почти советское то время. А библиотека! Я бы там поселилась, и осталась жить навсегда! Отдельная комната с большим мягким диваном и маленьким столиком. Я бы тут хорошо расположилась - крепкий чай, изюм и книга. Быстренько нарисовала я себе чудесную картинку, все распланировала, как хорошо в закатный час читать под пледом, с кухни доносятся волнующие запахи предстоящего ужина, заботливый мужчина рядом... Но все же спросила: