Ваше благородие
Шрифт:
— Интересно все-таки побеседовать с человеком, если он этого хочет.
Шли молча. Спутница держала парня за руку, строила планы на завтрашние танцы, подводила итог, в каком «па», как она сказала, у них лучше получается.
Ну вот и знакомый дом. Из тени высокого забора навстречу шагнул человек. Девушка, не прощаясь, скрылась за калиткой.
— Дядя Остап! Ты меня хотел видеть? Не могу догадаться зачем.
— Не торопись узнать. Как себя чувствуешь?
— Танцы рано кончились сегодня. Живот расстроился. Все остальное нормально.
— Ты помнишь Опанаса?
— Мы же с ним вместе участвовали в
— Желал бы ты стать повстанцем?
— Дяди Остапа-то нет.
— Есть другие люди, которые отомстят за него.
— Честно говоря, не очень-то хочется по лесам скитаться. Но за Ванька, друга моего, которого тогда тоже убили, я еще не отомстил, а желание есть.
— Расскажи, как тебе удалось отвертеться от чекистов тем вечером?
Геннадий повторил сочиненную легенду.
— Хорек куда-то пропал, — сказал Остап. — Ты не сможешь узнать, где он сейчас?
— Каким образом?
— Подружись с Лисячко. Он на танцах бывает часто. Если, не дай бог, нашего друга арестовали, младший лейтенант наверняка знает об этом. Скажешь, будто слышал от Опанаса о Хорьке.
— Я на самом деле слышал. Видел даже, как ваш брат ему какую-то бумажку передавал.
— Ты об этом не говорил, когда разбирались с тобою?
— Нет конечно. Ванек, например, в носу ковырял, здоровый такой, я его не знаю, все время чесался. Обо всем говорить, что ли?!
— Вот и расскажи Лисячко, будто забыл при разборе сказать, кто в чем ковырялся, в каком месте чесался.
— Про бумагу тоже можно сказать?
— Нет. Вдруг Хорька поймают. Лишние расспросы. А в той бумажке моя фамилия значилась.
— Хорошо это или плохо?
— Плохо, если она попадет в руки чекистам СМЕРШ. Если бы знали, что твоя фамилия тоже в той бумажке, тебя бы не отпустили.
— Разговорить Лисячко я смогу. А как подойти к нему, с каким предложением?
— Кто ему нравится из девушек?
— Не знаю.
— Скажешь, будто твоя сегодняшняя партнерша влюбилась в него.
— А если он у нее спросит?
— Она подтвердит. Завтра ты эту задачу будешь решать, послезавтра, а на третий день, как стемнеет, приходи сюда. Мы соберем всех, чьи фамилии значились в списке Опанаса. Не разболтаешь? У нас это строго карается.
— Если считаете меня глупым, зачем поручаете ответственное и опасное дело?
— Думал бы о тебе так, не позвал бы для разговора. Предупредил. Таков порядок. И еще. На днях двоих наших застрелил этот самый Лисячко. Ночью из засады. Подло. Узнай, похоронили их или могут отдать родственникам?
— Не отдадут. Тех, которых тогда в доме купца перестреляли, не отдали же? Отвезли куда-то.
— Твой вопрос нужен, чтобы удостовериться, оба убиты или кто ранен?
— Младший лейтенант заслуживает, чтобы его расстрелять?
— Рано, — покосился Остап на парня. — Но приглядывайся на этот счет. Придет время, каждому воздастся по заслугам.
Следующим вечером Каден вновь стоял у окна. Отодвинул на обусловленную ширину занавеску, смотрел на танцующие пары. Видел Геннадия со вчерашней девушкой. «Неужели понравилась? Ни кожи, ни рожи, название одно, что девка». Геннадий видел условный сигнал, но не шел. Значит, что-то произошло. Ничего другого не оставалось,
Геннадий выпалил одним духом о неожиданном приглашении брата Опанаса, его поручениях, необходимости встречи с Лисячко. Тут же получил ответы на интересующие Остапа вопросы: войти в группу повстанцев, о Хорьке информации нет, младший лейтенант застрелил обоих бандитов, на встречу идти и вести себя, как участник налета на военный гарнизон и близкий знакомый Опанаса, а значит, и Остапа, с девкой связь поддерживать.
Вечер следующего дня выдался тихим, как перед бурей. Холодный ветер затих. Луна скрылась за облаками, потому темно на утоптанном до глянца танцевальном круге. Но это только солидным людям кажется, что танцевать при хорошем освещении лучше.
Дуська в темноте прижималась к Геннадию, сбивала с ритма вальса. Парень не имел «дамы сердца», потому спокойно относился к ярко выраженным намерениям девушки сблизиться. Было даже приятно. Тепло, исходившее от нее, согревало.
— Ты знаешь, что я должен сказать младшему лейтенанту, будто ты любишь его?
— Знаю. Но для этого нужно, чтобы ты с ним встретился. Если правду сказать, ты мне нравишься больше, хотя он тоже симпатичный.
В это время в освещенном четырехугольнике дверного проема показался Лисячко. Он остановился, внимательно наблюдая за молодежью, ожидая момента отдыха. Генка снял руки девушки со своих плеч, решительно направился к младшему лейтенанту. Тот уже знал о цели этой встречи, потому разговор получился коротким. Парень вновь подошел к партнерше, и они продолжили танго.
— Ну и что? Откликнется он на мою «любовь»? — заинтересованно спросила Дуська. — Можно ждать приглашения на встречу?
— Нет, к сожалению. У него есть приказ, запрещающий офицерам отлучаться из гарнизона без охраны. Представляешь, идет провожатый с симпатичной девушкой, а их сопровождают автоматчики. Всем весело! Правда ведь?
— Да уж! — хихикнула Дуська, уткнувшись в расстегнутый пиджак парня. Не хотелось, но провожать партнершу пришлось. В отсутствие лунного света дом девушки казался мрачным, огромным. Никто не подошел. Молодые люди посидели на лавочке у забора. Здесь, вблизи дома, Дуська была другой. Она отодвинулась от парня, говорила пустяковые слова громко, будто они предназначались для кого-то другого. Потом резко встала, строгая и неприступная, кивнула головой — «до завтра» — и скрылась в темном провале калитки.
«Завтра» началось с наступлением сумерек следующего дня. Погода резко изменилась. Подул северо-западный ветер, полетели колючие снежинки, по дороге змеилась поземка.
Едва Геннадий подошел к Дуськиному дому, перед его носом распахнулась калитка, девушка взяла его за руку и повела к коридору, не ответив даже на его «здравствуй». Темнота окружила молодых людей. Девушка внезапно остановилась, обвила шею парня руками и поцеловала в губы. Затем быстро отстранилась, и почти сразу открылась дверь в освещенную комнату. Напротив входа, опершись широкой грудью о стол, сидел Остап. Он по-дружески улыбнулся, указал жестом на скамью рядом с собою, поинтересовался здоровьем.