Василиса Опасная. Воздушныи? наряд пери
Шрифт:
При одной мысли об этом дыхание перехватило, и тело отреагировало вполне определенным образом. И никакой антэрос не поможет. Вообще никакое зелье не поможет.
«Увы, мне от вас не убежать», – так он сказал Красновой. Куда уж тут бежать-то?
Примчалась к нему, поговорить об Анчуткине. А сама так и стреляла глазами – нет ли у него женщины. Ещё и обмануть пыталась… Он вспомнил, как она упала ему на грудь, изображая обморок. Только днем он видел ее утонченной красавицей – в сапожках на высоких каблуках, в узкой юбке, с распущенными волосами, а вечером она появилась
Спустившись на первый этаж, где был оборудован спортзал, Кош заметил на вешалке бейсболку. Жар-птица улетела, позабыв её. Жар-птица всегда летит туда, куда хочет. И делает то, что хочет.
Не включая свет, Кош скинул халат и повис на турнике, начав подтягиваться.
Один… два… три… пять… десять…
Лучшее средство, когда горят душа и тело. Барбара предлагала зелье…
Двадцать… двадцать пять…
Но зелье не поможет, потому что это – не колдовское наваждение.
Тридцать... тридцать пять...
Мышцы налились тяжестью, но Кош продолжал подтягиваться – четко, не сбавляя темпа.
Краснова спрашивала про прошлую жар-птицу. Рано или поздно слухи дошли бы до нее. Понятно, что ей интересно узнать как можно больше об особях одного с ней статуса. Но пока ей не надо знать правду. Пусть живет без проблем, пусть учится, участвует в самодеятельности, дружит с Анчуткиным или с Царёвым – с кем хочет пусть дружит. Возможно, со временем она перерастет свою юношескую влюбленность, посчитает, что строгий и взрослый ректор – ей совсем не пара. И… улетит, забыв обо всем. Жар-птица – это жизнь в самом ярком её проявлении. Кощей – повелитель смерти. Жизнь и смерть всегда идут рядом, но взаимоисключают друг друга. И всё же, только он сможет контролировать её, направлять, защищать… Даже от неё самой…
Дойдя до сотни, Кош сделал перерыв и отдышался, наклонившись и уперевшись ладонями в колени.
Пока Краснова – студентка «Ивы», никаких личных отношений. Никаких. Как бы этого ни хотелось…
Зазвонил телефон, и Кош сразу узнал номер, высветившийся на дисплее. Нажал на экран, поднес телефон к уху.
– Получила твоё послание, Кошик, – раздался весёлый голос Марины Морелли. – Я сейчас в Барселоне, вернусь через три дня и сразу к тебе. Надо прояснить кое-что.
– Отстань от Красновой, – повторил Кош. – Я предупредил.
– Я приеду – и поговорим, – ответила она с таким энтузиазмом, словно он сказал ей что-то приятное. – Рада была тебя услышать, ты что-то обо мне совсем забыл. Как у тебя де…
Кош отключил связь, не дослушав, и набрал номер проходной «Ивы».
– Да, Кош Невмертич! Додонов у аппарата! – доложил бодрый голос. – Всё спокойно, происшествий нет.
«Не считая побега», – мысленно ответил Кош, а вслух сказал:
– Семён Кузьмич, будь любезны, проверьте Краснову Василису. Проверьте, а потом перезвоните мне.
– Будет сделано! Сию секунду!
Он и в самом деле обернулся очень быстро – в две минуты, и сообщил, что студентка Краснова находится в своей комнате, в общежитии всё спокойно и происшествий нет.
– В Багдаде всё спокойно, – пробормотал Кош, начиная второй подход отжиманий. – Но даже если тихо, всё равно что-то происходит.
16
Утром после нападения я проснулась с жестоко саднящим горлом и, поглядев в зеркало, обнаружила на шее поперечные багрово-синие кровоподтеки. Чудесно. Сейчас еще на занятия прийти в таком виде. Изучив гардероб, я выбрала и надела светло-серую водолазку. Будет немного жарковато, но синяки я спрячу. Хотя некоторым было бы полезно на них посмотреть. Кошу Невмертичу, например. Чтобы не считал, что Краснова может быть в порядке даже после того, как её чуть не придушили.
Ректор обещал во всем разобраться, и я решила терпеливо и спокойно ждать, но на завтраке в столовке появилась бодренькая Вольпина, всё моё спокойствие мгновенно улетучилось. Во-первых, она явилась вместе с Анчуткиным. Он нес ее сумку и что-то рассказывал, а Кариночка восхищенно ахала и смеялась. Во-вторых, заметив меня, она помахала мне рукой, как давней подруге, и уселась за мой столик, по-королевски попросив кого-то из «конфеток» принести сырники с медом и зеленый чай.
Анчуткин сел рядом – без очков, довольный, как слон, и прижал сумку Вольпиной к животу, словно самую драгоценную драгоценность.
«Конфетки» попытались пристроиться рядом, но Вольпина отослала их прочь:
– Тут уже места нет, девочки! Позавтракайте сегодня без меня.
– Не поняла, – я отложила вилку и уперлась ладонями в колени, в упор глядя на Вольпину. – Тебя кто сюда звал?
– А что? Стол – твой собственный? – удивленно поинтересовалась она, захлопав ресницами.
– Василиса, не пыли, – добродушно одернул меня Анчуткин. – Карина знает, что это не ты её ударила, и не сердится на тебя.
– Ну сама доброта, – восхитилась я. – Не сердится? Правда, что ли?
– Не сержусь, – объявила она весело и помотала головой в подтверждение своих слов. – И вообще, мы с тобой можем быть самыми лучшими подружечками! Боря мне рассказал…
– Бультерьер тебе подружечка! – повысила я голос.
На нас оглянулись, и я сразу взяла тоном пониже:
– Иди к своим «конфеткам», шоколадка.
– Василиса, – тихо и обвиняющее сказал Анчуткин. – Зачем ты так?
– Как?! – я передразнила Вольпину и похлопала на Анчуткина ресницами. – Да что ты о ней знаешь!
– А что ты обо мне знаешь? – пожала плечами Вольпина. – Мы с тобой и не общались почти.
– Много чего знаю, – отрезала я. – Где твой браслетик, Кариночка? Миленький такой, с розовыми бусинками?
Я заметила, что Анчуткин невольно посмотрел на её руки. Разумеется, никакого браслета там не было.
– С розовыми жемчужинами? – уточнила Вольпина. – Так я его потеряла. Сначала, думала, что украли – я его оставила в раздевалке перед лентой по физическому воздействию…
– Не украли, – сказала я злорадно. – Ты его и в самом деле потеряла, дорогуша. Вчера, когда пыталась меня убить.