Василиса Опасная. Воздушныи? наряд пери
Шрифт:
– Что? – пробормотал Анчуткин.
– Что слышал! – я оттянула ворот водолазки, показывая синяки. – Видишь, как нежно она на меня вчера набросилась? Очень по-дружески!
Бориска смотрел на мою шею с ужасом. Вольпина помолчала, внимательно и серьезно глядя на меня, а потом встала, потянув Анчуткина за рукав:
– Пойдём, Боря. На Василису опять нашло. Пересядем за другой столик.
И Анчуткин послушно, как щенок, потянулся за ней.
– Борька! – крикнула я, и на нас опять посмотрели все, кто был в столовой. И даже кто-то из поваров выглянул из кухни.
Судя по физиономии Анчуткина, он с трудом пытался осмыслить мой рассказ, а Вольпина слушала совершенно невозмутимо.
– Закончила? – спросила она, когда перевела дыхание. – Не знаю, с чего ты это взяла, но вчера мы с Борей были в кино. И кто там тебя пытался убить, понятия не имеем.
– На какой сеанс вы ходили? – спросила я у Анчуткина, проигнорировав Кариночку. – Во сколько начался фильм?
– В девять часов… – ответил он, растерянно.
– Значит, она успела до кино, – я говорила с жаром, уже понимая, как Кариночка всё провернула. – Борька, она тебя использовала, как ширму. Вроде как была с тобой, а на самом деле напала на меня.
– На тебя напали, когда ты побежала к ректору? – усмехнулась Вольпина.
– А ты и это знаешь! – всплеснула я руками. – Ты прямо как агент национальной разведки – знаешь всё и обо всех!
– Мне Боря рассказал, что ты опять сбежать решила, – дёрнула она плечом. – Глупо. Скорее всего, ректор и организовал якобы нападение, – она мило пошевелила указательным и средним пальцами на манер заячьих ушек. – Чтобы ты хоть немного успокоилась. А то ты и правда какая-то бешеная. Идём, Боря.
– Ты ей и про это рассказал? – спросила я у Анчуткина презрительно.
Он краснел и бледнел, но взгляд не отвел, и сказал с вызовом:
– А что? Я на месте Коша Невмертича так бы и сделал! И Карина здесь ни при чем, мы с ней встретились в шесть, и всё время были вместе. Не наговаривай на неё!
Но всё, что он там болтал, уже не имело значения.
– Предатель, – бросила я ему и пошла вон из столовой. На полпути вспомнила, что забыла за столиком сумку, вернулась – под смешки остальных студентов, и ушла, хлопнув дверью.
В коридоре меня догнал Бориска. Наверное, совесть всё же замучила.
– Василиса, я просто сказал, что ты хочешь поговорить с ректором, – забормотал он. – Я не говорил, из-за чего ты туда пошла.
– Неважно, – ответила я ледяным тоном. – Иди, общайся со своей Кариночкой. Она – само то для предателей.
– Почему это – предатель? – вдруг вспыхнул он и почти проорал мне в лицо: – Ты же с Царёвым в «Небеса» ходила, я же не называл тебя предательницей!
– Да пошел ты со своим Царёвым и своей Вольпиной, – крикнула я и убежала. Он не стал меня догонять.
А я бежала и злилась всё сильнее.
Значит, у Царёва тоже язычок без пуговки. Тоже всё разболтал. И кому – Анчуткину, которого считает неудачником. Парни, порой, как кокосы – снаружи твердо, внутри жидко. Теперь вся надежда на ректора.
Я приготовилась ждать разборок ректора не меньше недели, но уже вечером, после занятий, Кош Невмертич неожиданно появился передо мной, когда я в одиночестве спускалась по лестнице, размышляя – идти на ужин или перекусить печеньем у себя в комнате.
– Вы что-то узнали? – я сбежала по ступеням, жадно вглядываясь ему в лицо.
– Кое-что узнал, – подтвердил он и отступил на шаг, будто боялся, что сейчас я брошусь ему на шею.
Было обидно, но пришлось стерпеть, чтобы услышать, что же ему стало известно.
– Это Вольпина? – выдохнула я.
– Перо, которое вы принесли, это перо утки-поганки, – сказал ректор невозможно холодным голосом. – Оборотень превращается в черношейную поганку. И это не Вольпина. Вольпина – утка-огарь. И по официальным базам в нашей стране вообще нет зарегистрированных поганок-оборотней. Значит, это какой-то нелегал. Откуда появился черный лебедь в ваших иллюзиях, пока не понятно. Но теперь на все занятия по магическому внушению – надевать новый кокошник. И ни под каким предлогом не убегать из «Ивы». Ясно?
– Ясно, – мрачно сказала я. – Но это точно не Вольпина? Ошибки быть не может?
– Когда на вас напали, – Кош Невмертич вдруг смягчился и посмотрел на меня почти с сочувствием, – Вольпина была с Анчуткиным. В кинотеатре. Я сам проверил по камерам.
Это был не просто удар – а ударище.
Значит, не Вольпина напала на меня во дворе. Получается, я выставила себя идиоткой. И этот браслет… Разве он что-то доказывает? Сколько таких браслетов – тысячи? Миллион?
Но сдаваться я не собиралась. Наверняка, Вольпина провернула какую-нибудь хитрость – отвела всем глаза, подменила видео на камерах…
Я понимала, что придумываю всякую чушь, но не могла поверить в невиновность Кариночки. Просто не могла! Слишком она была противной… Слишком… слишком!
Будь я дома, раздобыла бы инфу об утках в интернете, но в «Иве» гаджеты были запрещены, и мне пришлось идти в библиотеку. Там по моей просьбе принесли толстенную книгу о мире пернатых, и я уединилась за стеллажами, отыскивая страничку на букву «п».
Поганка нашлась сразу же, после павлина. И я озадаченно уставилась на картинку – больше всего птица была похожа на нескладного чёрного лебедя. Коротковатая шея, тонкий кривой клюв… А глаза… я вздрогнула, увидев эту фотографию. Глаза – как у чудовища из страшной сказки. Красные, будто налитые кровью, с черной точкой-зрачком. Жуткое впечатление.
Посмотрела я и на утку-огарь – яркая, совсем не похожая на поганку птица. Слишком яркая. Как и Вольпина.
Но я всё равно была убеждена, что Вольпина как-то связана с поганкой. И долго не могла заснуть, ворочаясь в постели и пытаясь вспомнить всё до мелочей – как на меня напали, как в моих иллюзиях появилась черная утка, как я выдернула на ленту Коша Невмертича…
Ректор и Ягушевская были уверены, что применялся какой-то сильный артефакт.
Рядом сидел Анчуткин…
Анчуткин увлекается артефакторикой…