Вавилон-17. Пересечение Эйнштейна
Шрифт:
Когда они вышли на открытую платформу станции «Туле», пахнул теплый ветер с востока. Рваные края облаков разошлись, обнажив луну цвета слоновой кости. На неровных краях платформы серебрились гранит и гравий. Красный городской смог остался за спиной. Перед ними на фоне изломанной ночи высился черный Морг.
Спустились по лестнице и бесшумно прошли по каменистому парку. В темноте сад воды и камней производил зловещее впечатление. Ни одного живого растения.
Когда приблизились ко входу, из темноты
– Как войти? – спросил таможенник.
Ридра сняла с шеи капитанский жетон и приложила к небольшому диску. Что-то зажужжало, и дверь раздвинулась, словно рассеченная светом. Вслед за Ридрой все прошли внутрь.
Калли задрал голову к металлическим сводам:
– Да уж, транспортного мяса в этой морозилке хватит на сотню звезд со всеми их планетами.
– Здесь лежат и таможенники, – вставил Эпплби.
– А что, – простодушно поинтересовался Рон, – кто-то когда-то вызывал из сна таможенников?
– На кой? – хмыкнул Навигатор-два.
– Подобные случаи бывали, – сухо ответил таможенник.
– Только реже, чем транспортников, – добавила Ридра. – Сейчас таможенное обеспечение межзвездных перелетов превратилось в точную науку. А транспортная работа, гиперстатическая навигация, по-прежнему остается искусством. Да, конечно, лет через сто и она может превратиться в науку. Но пока людей, овладевших искусством, все-таки меньше, чем тех, кто освоил науку. Есть и влияние традиции. Транспортники привыкли, что их после смерти вызывают, привыкли работать бок о бок с живыми и мертвыми. Для таможни это все диковато. Так, нам к самоубийцам.
Из главного вестибюля они свернули в соответственно обозначенный коридор, пол которого уходил вверх. Дойдя до конца, они оказались в высокой, просторной комнате с приглушенным фоновым освещением, до самого потолка заставленной стеклянными ящиками. Вдоль ящиков исполинской паутиной растянулась сеть лестниц и переходов. В гробах за покрытым инеем стеклом угадывались темные формы.
– Я только не понимаю, – прошептал таможенник, – как это – вызвать назад? То есть любого мертвого можно вернуть в телесное состояние? Вы правы, капитан Вон, в таможне такие вещи обсуждать почти… неприлично.
– Вызвать можно любого самоубийцу, который в Морге прошел стандартную процедуру развоплощения. Но если человек погиб насильственной смертью и в Морг только доставили тело, ну или стопятидесятилетний старик тихо скончался от старости, то смерть – уже навсегда. Хотя в Морге, когда тело оформляют по стандартной процедуре, записывают структуру мышления покойника, и потом, если кому-то понадобятся его соображения, эту структуру можно воспроизвести. Но сознание уходит навсегда – куда уж там оно уходит.
Рядом с ними, словно кварцевая игла, переливался картотечный кристалл.
– Рон, – позвала Ридра. – Хотя нет, вы оба.
Навигаторы в легкой растерянности подошли к кристаллу.
– Ты что, знаешь кого-то из недавних самоубийц, кто…
Ридра покачала головой. Провела рукой перед кристаллом, и на вогнутом экране у его основания вспыхнули слова. Пальцы замерли.
– Навигатор-два… – Поворот руки. – Ага, Навигатор-один…
Она махнула пальцами в другую сторону:
– Пол мужской, мужской, мужской… Женский! Так, Рон, Калли, говорите.
– О чем?
– О вас. Чего бы вам хотелось.
Ридра переводила взгляд то на экран, то на стоящих рядом мужчину и юношу.
– Ну это… – Калли почесал голову.
– Красивая, – выпалил Рон. – Хочу, чтобы была красивая.
Он подался вперед, голубые глаза его загорелись.
– Конечно, – вмешался Калли. – Но только, знаешь, не милая полненькая ирландка, не брюнетка с карими глазами и веснушками, которые высыпают на солнце через четыре дня. И она не должна чуть шепелявить и заставлять тебя всего покрываться мурашками, даже когда она строчит координаты – быстрее и точнее, чем компьютер, но всё своим детским голоском. Или когда она положит твою голову себе на колени и говорит, как сильно она…
– Калли! – крикнул Рон.
И могучий навигатор осекся, тяжело дыша, прижал кулак к животу.
Ридра перемещала пальцы над экраном, то на несколько сантиметров в одну сторону, то в другую, а сама всматривалась в высвечивающиеся имена.
– Но все равно красивая, – продолжил Рон. – Спортивная, пожалуй. Чтобы любила побороться, когда мы на планете. Кэти спорт особо не интересовал, а мне всегда было жаль. У меня как-то лучше получается найти контакт, если я с человеком могу выйти на ковер. Но серьезная, конечно, если мы о работе. И чтобы соображала быстро, как Кэти. Только…
Ридрины пальцы двинулись вниз, потом резко прыгнули влево.
– Только, – убрав руку от живота и немного придя в себя, продолжил Калли, – это должен быть цельный человек, новый человек. Сам по себе, а не набор наших воспоминаний о другой девушке.
– Да, – сказал Рон. – Главное – чтобы она была хороший навигатор и любила нас.
– Могла полюбить нас, – уточнил Калли.
– Если она будет такая, как вы хотите, но при этом останется собой, – спросила Ридра, занеся руку над двумя именами, – вы-то сможете ее полюбить?
Медленный кивок после небольшой паузы со стороны большого, быстрый – со стороны маленького.
Ридра дотронулась до экрана, и на нем засветилось: «Моллья Тва, Навигатор-один». Далее – ее координаты. Ридра ввела их в панель на столе.
В семидесяти пяти футах над их головами что-то блеснуло. Один из сотен тысяч гробов спускался по индукционному лучу. На поверхности контактной площадки появился сложный узор из блестящих штифтов, отвечающих за перезапись. Ящик опустился, но разглядеть его содержимое сквозь заиндевевшее стекло было невозможно. Штифты вошли в пазы на основании гроба, тот слегка качнулся, затем плотно сел, раздался щелчок.