Важнейшее дело

Востриков Евгений Александрович

Джон Робинсон: «Какой-то мужчина серьезный, выступает...»

По ТВ кадры какого-то заседания, Уильям Райт стоит на трибуне. Голос диктора приглушен и мало разборчив.

Фрэнк Мюллер: «Это наш лидер... Собрал промышленный и сельскохозяйственный съезд. Он давно его намечал... Пора восстанавливать страну, а не заниматься международными аферами...»

Джон Робинсон: «Иван Рыбников, этот ваш лидер, они что, заранее знают, что делать?»

Фрэнк Мюллер: «Ну конечно... Они же готовились... По крайней мере, мысленно... Сейчас все это идет в

действие... Никакой стихии...»

Раннее утро, осень, Джон Робинсон в пальто идет к КПП базы. Немного сзади него идет Фрэнк Мюллер в куртке. Они проходят КПП, показывают пропуска солдатам Объединения и проходят дальше уже вместе. На выходе из КПП они здороваются.

Джон Робинсон: «Здравствуйте, Фрэнк! Как съездили?»

Фрэнк Мюллер: «Доброе утро! Хорошо съездил, повидал семью и родственников. У меня еще дети брата живут, приехали на экскурсию в Чикаго, по музеям походить, да так и остались. Дороти устроилась на работу — в городе открыли швейную фабрику».

Джон Робинсон: «Вот как! Решения съезда в жизнь! Так когда-то писали в России. Решили перенимать их опыт, не очень он полезный...»

Фрэнк Мюллер: «Не ерничайте Джон. В текущей ситуации полезный, особенно последнего времени. Наши умники их почти похоронили после дефолта, а они взяли и выжили и нам теперь пример показывают. Вера в рынок может ничего и не дать, ждать некогда».

Джон Робинсон: «Правильно, не надо ждать, пока будут бродить толпы нищих. Федеральный центр совсем потерял инициативу.... Не знают, за что схватиться...»

Фрэнк Мюллер: «Вера в догмы, Джон, а еще многодесятилетняя практика, когда нам просто дурили голову... Никаких наработок у них поэтому нет, положения дел в стране они не знают...»

Джон Робинсон: «Получается, что величие никакого плана для Америки не имело... Хитрая политика?»

Фрэнк Мюллер: «Жили не нужной нам борьбой. Сначала с Советским Союзом, потом с Китаем, потом с Россией и Китаем вместе... Набирали орды мало дееспособных союзников... Прикармливали их за наш счет... Целые отрасли экономики отдавали — их теперь у нас нет... Некоторых уже давно...»

Джон Робинсон: «Теперь все это мировое разделение труда рухнуло и у нас многого не хватает...»

Фрэнк Мюллер: «Подводные деятели никакого разделения труда нам не дадут, вы же понимаете...»

Джон Робинсон: «Ну почему... Может, потом, будем жить под их руководством...»

Фрэнк Мюллер: «Вот как! А вы знаете, что это будет за жизнь?»

Джон Робинсон: «Более развитые существа не могут быть более агрессивными, чем мы...»

Фрэнк Мюллер: «Кто вам это сказал?»

Джон Робинсон: «Был как-то теоретический разговор, начальник базы присутствовал...»

Фрэнк Мюллер: «То есть они были готовы нас на скотобойню отправить?»

Джон Робинсон: «Почему скотобойню?..»

Фрэнк Мюллер: «Рыбников говорил, что мы им нужны для жертвоприношений, вот этим вот цетокронам, никакая наша самоорганизация им не нужна...»

Джон Робинсон: «Я их по ТВ один только раз видел — вроде ничего опасного...»

Фрэнк Мюллер: «Тогда пойдем смотреть правду... Может, русские покажут... Рыбников говорил, что у них есть перебежчик с подводной

лодки, я вам потом флешку принесу, дома с семьей посмотрите ,что это, там еще и рассказы очевидцев есть ...»

Фрэнк Мюллер и Джон Робинсон подходят к своему ангару и заходят в него. Вдали несколько офицеров уже стоят возле бомб, другие только заходят в помещения. Фрэнк и Джон заходят в кабинет и раздеваются. Фрэнк Мюллер подходит к батарее отопления и трогает ее.

Джон Робинсон: «Включили?»

Фрэнк Мюллер: «Да, уже теплая».

Джон Робинсон: «Тогда не замерзнем. Вы тут пока настраивайте, а я пройду посмотрю, все ли пришли, и уточню задачи».

Джон Робинсон быстрым шагом выходит из кабинета. Фрэнк Мюллер не спеша достает термос с кофе из сумки и ставит на стол две чашки. После этого он включает спутниковый приемник и телевизор. Идут новости о России. Показывается дорога, погода дождливая, срывается снег. Одетые в теплые куртки полицейские досматривают автомобили на трассе. Через некоторое время другое сообщение, тоже Россия. Снова полиция, но уже в помещении. За столом сидит полицейский начальник, напротив него — растрепанный человек полубезумного вида.

Диктор: «В последнее время в нашей стране появляется все больше и больше так называемых избранных. Ходят по предприятиям и магазинам, останавливают прохожих, рассказывают о последних днях мира. Есть и призывы к действию».

Далее разговор в полицейском участке.

Полубезумный: «Это же последние дни! Как вы не понимаете! Грядет страшный суд! Люди должны покаяться и быть готовы. Все наступает в точном порядке, скоро и за нами придут...»

Диктор: «Вот в таком духе и идет агитация. В общем, обычное запугивание, но сама обстановка в мире и известные трудности в стране могут подвигнуть какое-то количество людей на неадекватные поступки. Власти страны обратились за помощью к религиозным авторитетам...»

Далее кадры выступления высокопоставленного священника перед студентами.

Фрэнк Мюллер: «Как и у нас... Только у нас теплее пока... А вот с церковью это очень правильно, надо и нам пасторов привлечь на помощь... Людям очень непросто...»

Далее снова телевизионные кадры — изображается берег моря и статуя Молоха в отдалении...

Диктор: «О том кто собственно грядет, будет позже в текущем выпуске новостей...»

Фрэнк Мюллер выходит в коридор. Чуть поодаль Джон Робинсон разговаривает с офицерами.

Фрэнк Мюллер, немного повысив голос: «Джон подходите, а то пропустите...»

Фрэнк Мюллер и Джон Робинсон сидят в кабинете, пьют кофе. По телевизору показывают танки на городской улице. Ликующая толпа белых людей бросает цветы на танки. Кое-где видны флаги Конфедерации времен Гражданской войны. Крупный мужчина в ковбойской шляпе кричит: «Парни! Там дальше на стоянке стоят бензовозы. Это мои. Заправляйтесь и вперед на Хьюстон». Также из толпы доносятся возгласы «Правильно!», «Давно пора».