Вечерний круг. Час ночи
Шрифт:
– А хорошее хоть раз видела?
– Случалось. Только тоже не верила. Доверять - наполовину проиграть.
Она рассеянно огляделась по сторонам, но Виталий уловил в её глазах какое-то скрытое напряжение. Она словно чего-то боялась или кого-то искала.
– Ты знаешь, что у вашего Бороды случилось?
– неожиданно спросил Виталий.
Майка даже вздрогнула.
– Ну знаю, - насторожённо ответила она.
– А ты откуда знаешь?
– Сначала от Гошки.
– А-а. Тут есть и к тебе один вопросик, - как-то
– Давай.
– Успеется. Ты кончай. Сперва от Гошки, значит. А потом?
– Потом от Арпана.
– Это кто такой?
– Он у Бороды в доме был.
– Ой, надо же!
– всплеснула руками Майка.
– И ты его знаешь?
– От него ко мне кое-что перешло.
– Купил?
– В глазах у Майки зажглись жадные огоньки.
– Не. Отдал. Это только для тебя цену имеет.
– Ну да?
– Майка недоверчиво смотрела на Виталия.
– Только для тебя одной, - подтвердил Виталий.
– Вещь эта не Бороды. Арпан в передней её подобрал. Вадик ваш выронил.
– Вадик?
– ещё больше изумилась Майка.
– Ага. Бумажник…
Виталий помедлил. Его вдруг охватило сомнение, правильно ли он поступает.
– Говори же, чего там, в бумажнике, было-то, - нетерпеливо потребовала Майка и вдруг, прищурившись, спросила: - А какой из себя бумажник?
«Нет, - решил Виталий, - пока всё правильно».
– Какой из себя?
– переспросил он.
– А ты его узнаешь?
– Уж как-нибудь.
– Тогда и показать можно.
Виталий приоткрыл борт пиджака и из внутреннего кармана наполовину вытащил бумажник, так, чтобы виден он был только Майке.
– Ой!
Майка приложила ладонь ко рту и, как заворожённая, смотрела на бумажник.
– Он?
– Он, он… Ой, господи…
– Ну вот, - кивнул Виталий, пряча бумажник.
– Видишь? Мне доверять можно. Не вру. Но дело не в бумажнике. Главное, там записка одна была.
– Чья?
– Твоя.
– Брешешь, - грубо отрезала Майка.
– Не писала я ему никогда.
– Кому не писала?
– Вадику, кому же ещё!
– Это точно. Писала ты другому. И тот её отдал Вадику. В записке и о нём кое-что было сказано.
Лицо у Майки пылало, глаза сузились от еле сдерживаемой ярости. Она, как видно, догадалась, о чём говорит Виталий.
– Отдал… - прошептала она.
– Отдал, гадина…
– Отдал, - подтвердил Виталий.
– Предал тебя и отдал. А уж Вадик будь здоров как её против тебя использовал бы. Да вот потерял.
– Уж будь здоров, - машинально подтвердила Майка и повторила, словно не в силах была этому поверить: - Отдал… - И вдруг зло и недоверчиво посмотрела на Виталия.
– А чем, мальчишечка, докажешь?
– Чем? Да просто отдам тебе эту записку. На кой она мне? А тебе может пригодиться, если ты и в самом деле никому ничего не прощаешь.
Виталий снова сунул руку во внутренний карман пиджака и, достав оттуда записку, незаметно положил её перед Майкой, и она мгновенно смахнула её себе на колени. Она сделала это так поспешно, словно кто-то мог наблюдать за ними в это время и не должен был увидеть записку. Так, по крайней мере, показалось Виталию, и он невольно насторожился. Майка между тем, пробежав глазами записку, покраснела ещё больше и нервно сунула её в сумку.
– Теперь мне веришь?
– спросил Виталий.
– Верю, - отрывисто сказала Майка, одним глотком жадно допив кофе из маленькой чашечки.
– Ну, он у меня увидит клочок хмурого неба. Все они увидят… Теперь смеётся небось надо мной со своей стервой. Ну ладно. Вот только, - она с новым подозрением посмотрела на Виталия, - не пойму я что-то, тебе какой навар от всего этого требуется. Повозиться со мной хочешь?
– Нет.
– То-то. Хоть не соврал. Тогда чего тебе надо?
– Хочу, Маечка, чтобы ты над своей горькой жизнью задумалась. В двадцать два года можно ещё всё на свете поменять. Ты гляди, вокруг тебя сейчас одно зверьё да предатели. А тебе большой любви хотелось, красивой любви, преданной, честной. Её не там надо искать.
– Где же её искать, по-твоему?
– Могу показать, если пожелаешь. Ты ведь красавица. Тебе бы только чистую душу.
– Откуда её теперь взять, мальчишечка?
– вздохнула растроганная Майка и потянулась за сигаретами.
– Давно она уже испачкана.
– Нет, - покачал головой Виталий, тоже закуривая.
– Душа, Маечка, одним удивительным свойством обладает. Она самоочищаться может. Если сам человек захочет, конечно. Знаешь, как лёгкие. Вот бросим мы с тобой курить - и они у нас сами от копоти очистятся. Понимаешь?
И в этот момент Виталий неожиданно увидел Алексея. Он его не сразу даже узнал в новом чёрном фраке и белоснежной рубашке с галстуком-бабочкой. Видимо, Алексей перешёл сюда с повышением и был теперь метрдотелем. Вид у него был чрезвычайно важный. Этим он, очевидно, хотел компенсировать свою досадную для такого поста молодость. Алексей, судя по всему, заметил Виталия уже давно и, поймав его взгляд, дружески и незаметно ему подмигнул.
Майка с минуту молча курила, потом, словно очнувшись, в упор посмотрела в глаза Виталию.
– Ты, кажись, кроме моей задумчивости, ещё чего-то от меня хотел?
– Точно. Хотел, чтобы ты меня с Горохом свела.
– Это ещё зачем?
– подозрительно спросила Майка.
– Дело есть.
Майка с ожесточением размяла в пепельнице окурок и сразу потянулась за новой сигаретой. Она нервничала и не пыталась даже это скрыть.
– Тебе повезло, миленький, - сказала она, щёлкнув зажигалкой и прикуривая.
– Боря тоже хочет с тобой познакомиться.
– Со мной?
– С тобой, с тобой, - многозначительно усмехнулась Майка.