Вечерний круг. Час ночи
Шрифт:
– Его по-другому припугнуть надо, - хитро прищурился Виталий.
– Я уже понял, что он за гусь.
– Гусь. Как есть гусь, - тут же согласилась старуха.
– Ну вот. Он думает, все глупее его.
– Думает, думает, - снова подхватила старуха.
Виталий усмехнулся:
– А мы не глупее. И с какого боку его ухватить, я теперь знаю. Он не только штраф, он ещё и вам в пять раз больше уплатит, чтоб жилось полегче. У него кошелёк тугой.
– Тугой, тугой, - закивала старуха, и в слезящихся белых глазах её впервые мелькнул злой огонёк.
– А ухватить его вот с какой стороны надо, - понизил голос Виталий и наклонился к старику: - Ведь Николай ему привёз товар, так?
– Ну…
– А от кого?
– Ну… - тупо повторил старик, упёршись мутным, непонимающим взглядом в Виталия.
– Я спрашиваю: от кого, вы знаете?
– повторил тот.
Старик обернулся и так же тупо посмотрел на жену.
– Как его, туды-сюды?.. Ну, словом… Ты что же, не помнишь, что ли?..
– сердито спросил он.
– Курица безмозглая, туды-сюды…
– Где ж тут упомнить, - в тон мужу ответила та.
– Один раз и был всего, чай.
– «Один», - передразнил её старик.
– А я говорю, два, туды-сюды… Ту комнату занимал… Коньячком угощал… Эх!.. Большой человек… нашей веры, туды-сюды…
– Всё помнит, а как звать, забыл, - проворчала старуха.
– Твоё дело, туды-сюды!.. У-у, гнида белая!.. У-у!..
– Молчи уж, ирод, - нисколько не испугавшись, отмахнулась старуха.
– А как они с Владимиром Сергеевичем-то?
– поинтересовался Виталий.
– Ладят или как?
– Дружки, - покрутил головой старик и оскалил редкие, кривые зубы.
– Пока делить нечего, туды-сюды… А будет… Ого!.. Друг дружке враз глотку перегрызут, туды-сюды…
– А кто кого, как думаете?
– Ну, туды-сюды… Враз… чего там… - важно выпятил мокрую губу старик.
– Михаил над Вовой - ясно!.. Ха!..
– Вот!
– обрадовался Виталий.
– Значит, его Михаилом звать - так, что ли?
– Ясное дело… А то!..
– удивился старик, уже забыв, что никак не мог вспомнить это имя.
«Не может тут быть случайного совпадения», - подумал Виталий и внушительно произнёс:
– Вот этого Михаила и предупредить бы. Берусь сделать. Я как раз в командировку в тот город еду. На телефонный завод. Вот ваше письмецо и могу отвезти, если желаете.
– Насчёт чего это?
– тупо посмотрел на него старик.
– А чтобы меня выслушал, - хитро усмехнулся Виталий и самодовольно добавил: - Уж я ему насчёт Владимира Сергеевича такое подпущу, что он враз ему хвост накрутит. Тот живенько все штрафы за телефон уплатит и вам за все волнения.
– Во-во!..
– торопливо забормотал старик, шлёпая мокрой губой.
– Так его, туды-сюды!.. Верно!.. А то!.. Я, туды-сюды…
Чем больше он горячился, тем бессвязнее становилась речь и мысли совершенно уже путались в его голове. Старуха в таких случаях тут же вмешивалась в разговор, не давая утерять нить.
– Сейчас, милый, сейчас, - засуетилась она.
– Перо найду, бумагу. Борис Иванович всё забудет, всё как есть. Старость, милый. Старость не радость, о господи!
– Она засеменила в соседнюю комнату, оттуда на кухню, потом снова в комнату, всё время горестно причитая: - И бедность… Ни копейки за душой… Хлебушка и то иной раз купить не на что… А тут штраф… Господи, прости и помилуй… Да где же она, проклятая, ручка та?.. Чтоб он этого супостата наказал…
– Пусть уж люди накажут - оно вернее, знаете, как-то будет, - убеждённо возразил Виталий.
– Накажут!.. Сам, туды-сюды… Своими!.. Знаешь ай нет?..
– снова, багровея, забормотал Губин, хватая растопыренными костлявыми пальцами воздух.
Но в это время старуха принесла наконец и положила на стол перед ним лист линованной бумаги, вырванный из тетради, и старенькую шариковую ручку:
– Пиши, Борис Иванович, пиши, родимый.
– Чего писать-то?
– А чего они скажут, то и пиши.
– Пишите так, Борис Иванович, - вмешался Виталий и медленно продиктовал: - Привет вам из Москвы от Губина Бориса Ивановича. Посылаю к вам племяша своего… - И пояснил: - Пусть буду племяшом для пущей важности, а то ещё не поверит. Возражений нет?
– И то верно, и то, - поддержала старуха и замахала на мужа: - Да пиши, пиши. Оглох, что ли?
– Да пишу, туды-сюды… Не видишь?
Старик и в самом деле, склонившись над столом, медленно и старательно выводил строки.
Виталий продолжал диктовать:
– Пусть уж расскажет, раз всё одно в командировку к вам едет, чего тут Вова ваш вытворяет с нами.
Он ещё не один раз повторил каждое слово, пока старик написал наконец всю фразу, и в заключение добавил:
– А теперь подпишитесь. Да так, чтобы вспомнил он вас, Михаил этот. Вот, вот тут, внизу.
– Виталий ткнул пальцем в нужное место.
– Небось вспомнит, туды-сюды… А то… Я… знаешь…
Старик помедлил, сердито поджав отвислую губу, поскрёб тыльной частью ручки лысину и, что-то, видимо, сообразив, медленно вывел в конце письма: «Губин, хозяин квартиры».
Ушёл Виталий не сразу. Ему пришлось, поборов отвращение, выпить рюмочку-другую со стариком и вдоволь наслушаться его злобного, бессвязного бормотания. «Терпи, терпи, - говорил он себе при этом.
– Убийство не было случайным, оно готовилось где-то здесь, где-то рядом…»
Рабочий день ещё далеко не кончился, когда Виталий доложил Цветкову о результатах своего визита и показал письмо к неведомому Михаилу.
– Скорее всего это не совпадение, - согласился Цветков.
– Но… Надо пройти и по тому пути, который мы ещё раньше с тобой наметили, помнишь? Через ту драку.